Page 206 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

медсестра, вернувшись оттуда, куда её посылали, зашла в операционную, про-
верить всё ли там в порядке, она застыла в полном шоке — мама, истекая кро-
вью, лежала на полу с вывалившимся наружу ребёнком... Новорождённый был
мёртв, мама тоже умирала...
Это было страшное преступление. Это было самое настоящее убийство, за
которое должны были нести ответственность те, которые такое сотворили. Но,
что было совсем уже невероятно — как бы ни старались после мой папа и его
семья призвать к ответственности хирурга Ингелявичуса, у них ничего не полу-
чалось. В больнице сказали, что это не была его вина, так как он был срочно
вызван на «экстренную операцию» в той же самой больнице. Это был абсурд.
Но сколько бы папа не бился, всё было тщётно. И под конец, по просьбе мамы,
он оставил в покое «убийц», радуясь уже тому, что мама всё же каким-то обра-
зом осталась жива. Но «жива», к сожалению, она была ещё очень и очень не
скоро... Когда ей тут же сделали вторую операцию (уже чтобы спасти её жизнь),
никто во всей больнице не давал даже одного процента за то, что мама оста-
нется жива. Её держали целых три месяца на капельницах, переливая кровь
множество раз (у мамы до сих пор хранится целый список людей, которые да-
вали ей кровь). Но лучше ей никак не становилось. Тогда, отчаявшиеся врачи
решили выписать маму домой, объясняя это тем, что они «надеются, что в до-
машней обстановке мама скорее поправится»!.. Это опять же был абсурд, но
настрадавшийся папа уже был согласен абсолютно на всё, только бы увидеть
ещё хотя бы раз маму живой, поэтому, долго не противясь, забрал её домой.
Мама была настолько слабой, что ещё целых три месяца почти не могла
сама ходить... Серёгины всячески за ней ухаживали, пытаясь быстрее выходить,
а папа носил её на руках, когда это было нужно, а когда в апреле засветило лас-
ковое весеннее солнышко, сидел с ней часами в саду под цветущими вишнями,
стараясь изо всех сил как-то оживить свою потухшую «звёздочку»...
Но маме, эти нежные, падающие лепестки вишни напоминали лишь такую
же нежную, и так без времени от неё улетевшую, хрупкую детскую жизнь...
Мысли о том, что она даже не успела ни увидеть, ни похоронить своего малыша,
жгли её измученную душу, и она никак не могла себе этого простить. И под
конец, вся эта боль выплеснулась у неё в самую настоящую депрессию...
В то время Серёгины всей семьёй старались избегать разговоров о случив-
шемся, несмотря на то, что папу до сих пор душила обрушившаяся на него боль
потери, и он никак не мог выбраться из того беспросветного «острова отчая-
ния», в который швырнула его беда... Наверное, нет на свете ничего страшнее,
чем хоронить своего собственного ребёнка... А папе пришлось это делать в оди-
ночку... Одному хоронить своего маленького сынишку, которого он, даже ещё
не зная, успел так сильно и беззаветно полюбить...
Я до сих пор не могу без слёз читать эти печальные и светлые строки, ко-
торые папа написал своему маленькому сыну, зная, что у него никогда не будет
возможности ему это сказать...

К оглавлению 202