Page 294 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

Чего мог бояться этот всемогущий злой человек?..
— Откуда Вам это известно, Изидора? Кто мог Вам это рассказать?!
— О, есть «друзья» и ДРУЗЬЯ, как Вы обычно любите говорить, Ваше
святейшество!.. — умышленно его поддевая, ответила я. — Именно эти ДРУ-
ЗЬЯ и рассказали мне всё, что я хотела о Вас узнать. Только мы с Вами поль-
зуемся разными методами для получения интересующих нас сведений, знаете
ли — моих друзей не пришлось за это пытать, они сами мне всё с удоволь-
ствием рассказали... И уж поверьте мне, это всегда гораздо приятнее! Если
только Вас не прельщают сами пытки, конечно же... Как мне показалось, Вы
ведь любите запах крови, святейшество?..
Я понемногу приходила в себя и всё больше и больше чувствовала, как воз-
вращался в меня мой воинственный дух. Терять всё равно было нечего... И как
бы я не старалась быть приятной — Караффу это не волновало. Он жаждал
лишь одного — получить ответы на свои вопросы. Остальное было не важно.
Кроме, может быть, одного — моего полного ему подчинения... Но он пре-
красно знал, что этого не случится. Поэтому я не обязана была быть с ним ни
вежливой, ни даже сносной. И если быть честной, это доставляло мне искрен-
нее удовольствие...
— Вас не интересует, что стало с Вашим отцом, Изидора? Вы ведь так
сильно любите его!
«Любите!!!»… Он не сказал — «любили»! Значит пока что отец был ещё
жив! Я постаралась не показать своей радости, и как можно спокойнее ска-
зала:
— Какая разница, святейшество, Вы ведь всё равно его убьёте! А случится
это раньше или позже — значения уже не имеет...
— О, как же Вы ошибаетесь, дорогая Изидора!.. Для каждого, кто попа-
дает в подвалы инквизиции, это имеет очень большое значение! Вы даже не
представляете, какое большое...
Караффа уже снова был «Караффой», то бишь — изощрённым мучите-
лем, который ради достижения своей цели готов был с превеликим удоволь-
ствием наблюдать самые зверские человеческие пытки, самую страшную чу-
жую боль... И вот теперь с интересом азартного игрока он старался найти
хоть какую-то открытую брешь в моём истерзанном болью сознании, и будь
то страх, злость или даже любовь — не имело для него никакого значения... Он
просто желал нанести удар, а какое из моих чувств откроет ему для этого
«дверь» — уже являлось делом второстепенным...
Но я не поддавалась... Видимо помогало моё знаменитое «долготерпение»,
которое забавляло всех вокруг ещё с тех пор, как я была ещё совсем малышкой.
Отец мне когда-то рассказывал, что я была самым терпеливым ребёнком, ко-
торого они с мамой когда-либо видели, и которого невозможно было почти
ничем вывести из себя. Когда у остальных насчёт чего-то уже полностью те-
рялось терпение, я всё ещё говорила: «Ничего, всё будет хорошо, всё образу-
ется, надо только чуточку подождать»... Я верила в положительное даже

тогда, когда в это уже больше никто не верил. А вот именно этой моей

К оглавлению 290