Page 101 - UM

С т р а н и ц а | 100

материи, появлявшемуся и исчезавшему по желанию и позволявшему перебраться
через скалистое ущелье, не преодолимое никаким иным путем. Вплоть до самой смерти
(Беррилл умер в возрасте 80 лет) он уверял, что его книга – нечто куда большее, чем
легенда, и его жена, пережившая его, продолжает это утверждать.

Что означают изваяния Пасхи? Может быть, речь идет об огромных геометрических
линиях и фигурах в долине Наска, видимых только с самолета или с воздушного шара,
которые сумела обнаружить воздушная разведка. Профессор Мейсон, которого нельзя
заподозрить в том, что он фантазирует, как, скажем, Беррилл, теряется в догадках. Ведь
нужно было, чтобы строителями управляли с аппарата, парящего в небе. Мейсон
отвергает эту гипотезу и считает, что фигуры были построены исходя из уменьшенной
модели или с помощью сетки. Учитывая уровень техники праинков, допускаемый
классической археологией, это еще более невероятно.

И каково значение этого чертежа? Религиозное? Так обычно предполагают.
Объяснение неизвестного религией – привычный метод. Предпочитают предполагать
всякого рода безумные идеи, чем допустить возможность наличия другого уровня
знания и техники. Это вопрос старшинства: мы считаем, что сегодняшний мир –
единственно возможный. Но сделанные нами фотографии долины Наска невольно
заставляют думать об установке световых вех вдоль посадочной площадки. Сын
Солнца, прибывший с неба… Проф. Мейсон остерегается сближаться с этими легендами
и предполагает ни более ни менее чем некий род тригонометрической религии, о
которой нет никаких упоминаний в истории верований. Однако он все же упоминает о
мифах праинков, рассказывающих об обитаемых звездах и богах, прилетавших с Плеяд.

Мы не можем отказать себе в предположении о посещениях Земли обитателями иных
миров, об атомных цивилизациях, почти бесследно исчезнувших, об уровне развития
науки и техники, сравнимом с современным, об остатках наук, поглощенных
различными формами того, что мы называем эзотеризмом, и действительных
операций в той области, которую мы относим к практической магии. Мы не говорим,
что мы верим всему, но в следующей главе мы покажем, что поле гуманитарных наук,
вероятно, гораздо более обширно, чем принято думать. Обобщая все факты без единого
исключения и соглашаясь рассмотреть все гипотезы, порождаемые этими фактами,
отбросив какую бы то ни было априорность, Дарвин или Коперник от антропологии
создадут совершенно новую науку. Кроме того, они установят постоянное
взаимодействие между объективным наблюдением прошлого и драгоценными
вершинами современного знания в области парапсихологии, физики, химии,
математики.

И тогда вдруг окажется, что мысль о всегда медленной эволюции разума –
необоснованная мысль, что это просто «табу», придуманное нами самими, чтобы мы
могли сегодня чувствовать себя возвысившимися над всей историей человечества.
Почему прошлые цивилизации не могли знать неожиданных вспышек, в течение
которых им была открыта почти вся сумма знаний? Почему то, что происходит порой в
жизни человека – озарение, блестящая интуиция, вспышка гения – не могло много раз
случаться и в истории человечества? Не трактуем ли мы слишком вольно некоторые