Page 191 - USiBR

нах России.
Заметим, что их почти везде, при поддержке Антанты, возглавили масоны. Помимо

чехословацких вождей Масарика и Э. Бенеша, в масонских источниках указаны: в Польше
Пилсудский, в Грузии премьер-министр Гегечкори и министр иностранных дел Чхенкели;
на Украине председатель Центральной Рады М. Грушевский, затем Петлюра; много масо-
нов было среди прибалтийских политиков, например, премьер-министр Литвы М. Слежяви-
чус и будущий президент Латвии Земгал...

(Эти «независимые государства» отказались тогда помочь русскому Белому движе-
нию. Потом, когда коммунизм пришел и на их землю, все они — чехи, поляки, кавказцы,
эстонцы и наследники знаменитых латышских стрелков — винили в этом только русских.)

Во всём этом виден и следующий этап развития той самой «демократической идеоло-
гии», которую Антанта положила в основу первой мировой войны.

С поощрения Антанты в антибольшевицких правительствах доминировали масоны-
февралисты410: Н.Д. Авксентьев во главе Уфимской директории; Н.В. Чайковский во главе
Северного правительства в Архангельске, С.Г. Лианозов во главе Северо-Западного прави-
тельства при ген. Юдениче, не говоря уже о многих их министрах и сотрудниках.

Были влиятельные масоны в правительствах Колчака и Деникина. (У Врангеля их уже
было мало, поскольку он свел гражданскую администрацию к минимуму да и Антанта отка-
зала ему в поддержке.)

Обещая помощь Антанты, такие масонские политики оказывали «демократический»
нажим на военных — которые в большинстве были монархистами.

Особенно этим отличалось созданное в Париже в начале 1919 г. «Русское политиче-
ское совещание» (под председательством кн. Г.Е. Львова, первого главы Временного прави-
тельства), игравшее роль представительства Белых армий на Западе.

Оно постоянно требовало от белых генералов провозглашения «глубоко-
демократического характера целей», что раздражало всех военных, даже Деникина.

Они считали, что в тогдашнем хаосе была необходима национальная диктатура. Тем
не менее генералы были вынуждены выдавливать из себя «демократические обещания». А

их неисполнимость в военное время лишь укрепляла им на Западе славу «реакционе-
ров». Унизительная же зависимость от иностранцев вела к тому, что и на занятых белыми
территориях накапливались непонимание и даже вражда между властью и населением.

Так и продолжалась бесплодная ориентация добровольцев на демократическую Ан-
танту, которая не собиралась свергать большевиков.

Монархисты же в Белом движении сочли, что «При этих условиях открытое провоз-
глашение монархического начала и неизбежно вытекающее из этого название февральского
переворота своим настоящим именем было бы равносильно отказу от содействия Антанты,
без которого успех борьбы с большевизмом считали недостижимым»411...

Если бы белые генералы поняли, что надеяться можно только на внутрироссийские
силы, — кто знает, быть может, им легче было бы найти общий язык и с консервативным
российским крестьянством?

Оно повсеместно устраивало независимые от Белых армий восстания, но разрознен-
ные и в основном местного значения. (Возможно, именно крестьян Саттон называет «зеле-
ными»? — тогда эпиграф к его книге более оправдан.)

Заметим в этой связи, что для подавления этих восстаний использовались в основном
мобильные карательные отряды интернационалистов, безжалостные к чуждому им русско-
му населению. Они составили ударное ядро Красной армии из более 250.000 бойцов (вен-
гров, австрийцев, поляков, чехов, финнов, прибалтов, китайцев и др.).

410 См.: Берберова И. Указ. соч.; Николаевский Б. Русские масоны и революция. М. 1990; Гуль Р. Я
унес Россию. Нью-Йорк. 1989. Т. III. С. 95; Назаров М. Уроки Белого движения // Заговор против России.
Потсдам. 1993.

411 Двуглавый Орел. Берлин. 1921. № 10. 15 (28) июня. С. 19.

К оглавлению 191