Кто боится жизни после смерти?
Исследователи задают вопрос: «Как можно объяснить феномен предсмертного переживания?» При этом они обычно подразумевают, что любое приемлемое объяснение должно быть выражено с помощью концепций — биологических, неврологических, психологических, с которыми они уже знакомы. Феномен предсмертного переживания (ПСП) стало бы возможно объяснить, если бы, например, можно было показать, какое состояние мозга, какие наркотические вещества или какие верования вызывают его.
Те, кто считают, что ПСП невозможно объяснить, подразумевают, что его нельзя соотнести с каким-либо физическим или психологическим состоянием.
Я хочу заявить, что этот подход к объяснению ПСП фундаментально неверен. Насколько я знаю, никто из испытавших ПСП не чувствуют необходимости в его объяснении в том упрощённом виде, который предлагают исследователи. Для пережившего ПСП это не нуждается в объяснении, поскольку является точно тем, чем является. Оно представляет собой, по меньшей мере, прямое переживание сознания, или разума, или эго, или личной идентичности — существующего независимо от физического тела. И только по отношению к нашей глубоко укоренившейся материалистической парадигме ПСП нуждается в доказательствах, вернее, в доказательстве его невозможности.
Ложность материализма доказана эмпирически; отсюда то, что требует объяснения, так это коллективный отказ академических кругов рассмотреть факты и принять их за то, чем они являются. Сегодня академические круги находятся в положении епископа, который отказался взглянуть в телескоп Галилея. Почему так происходит?
Прежде, чем ответить на этот вопрос, я хочу рассказать о характере и силе фактов, которые опровергают материализм. В статье, опубликованной в Journal of Scientific Exploration в 1998, Эмилия Уильямс Кук, Брюс Грейсон и Ян Стивенсон описали «три характерные черты ПСП — повышенная умственная деятельность, возможность видеть физическое тело из иного положения в пространстве и паранормальное восприятие». Затем они описали 14 случаев, которые удовлетворяют этим принципам.
С эпистемологической точки зрения третий критерий, паранормальное восприятие, является самым важным. Материалист может, в принципе, не объяснять, каким образом человек получает достоверную информацию о событиях, находясь вне тела.
Рассмотрим, к примеру, случай, когда испытавший ПСП точно передаёт разговор, происходивший в приёмной, в то время как его тело находилось в бессознательном состоянии в операционной. Релевантная информация, передаваемая в виде звуковых или световых волн, не могла покинуть приёмную, пройти по коридорам и подняться вверх по лифтам, чтобы достичь органов восприятия человека, находящегося в бессознательном состоянии. Однако человек просыпается после операции, владея информацией.
Этот случай (их множество) показывает совершенно прямо, что существуют нефизические способы, при помощи которых разум может получить информацию. Отсюда следует вывод, что материализм является ложным учением.
Дымящийся пистолет
Пожалуй, одним из таких случаев является «дымящийся пистолет», который Майкл Сабом описал в своей книге «Свет и Смерть». В данном случае пациентка испытала ПСП, когда температура её тела понизилась до 60 градусов F, а организм был полностью обескровлен.
«Её электроэнцефалограмма молчала, отсутствовала реакция мозга, кровь не поступала в мозг». В таком состоянии мозг не может создавать какие-либо переживания. Однако пациентка сообщила о глубоком ПСП.
Те материалисты, которые считают, что сознание является продуктом мозга, или что мозг необходим для сознательных переживаний, не могут объяснить такие случаи, пользуясь своими понятиями. Беспристрастному наблюдателю пришлось бы сделать вывод, что не все ощущения производятся мозгом, и что ложность материализма доказана эмпирически. Следовательно, объяснения требует крайняя неспособность академических кругов рассмотреть данные доказательства и сделать вывод: материализм является ложной теорией, и сознание может существовать и на самом деле существует независимо от тела.
Более того, ПСП — не единственное доказательство, опровергающее материализм, их много и в других сферах исследований. Как спиритизм, обширно изученный со времени Уильяма Джеймса, так и описанные Стивенсоном достоверные случаи, когда дети вспоминали свои прошлые жизни, изобилуют фактами против материализма.
Самый лучший эпистемологический анализ таких свидетельств сделан Робертом Альмедером. После длительного и детального обсуждения воспоминаний о прошлых жизнях он сделал заключение о том, что «рационально верить в реинкарнацию, при наличии фактов». Правильное заключение, согласно Альмедеру, должно быть таким: «Неразумно не верить в реинкарнацию, при наличии фактов». Я согласен с Альмедером.
Наша коллективная неразумность в отношении богатства фактов, опровергающих материализм, проявляется двумя способами: (1) игнорированием фактов, и (2) настаиванием на слишком строгих стандартах фактических свидетельств, которые, если будут приняты, сделают любую эмпирическую науку невозможной.
Догма и идеология
Впервые я столкнулся с таким видом академической тупости 20 лет назад. Я поглощал всё об ПСП, что попадало мне в руки, и был готов поделиться своими открытиями с коллегами. Мне казалось невероятным, что они так упрямо отвергали фактические свидетельства.
«Галлюцинации, вызванные приёмом наркотических средств», «последний проблеск угасающего мозга», «люди видят то, что хотят увидеть» — таковы были наиболее распространённые фразы. Один разговор особенно ясно показал мне фундаментальную иррациональность учёных мужей в отношении свидетельств, которые опровергают материализм. Я спросил: «А как насчёт людей, которые точно описали подробности своей операции?»
«А, — был ответ, — они, возможно, подсознательно слышали разговор в операционной, и их мозг подсознательно перевёл слуховую информацию в зрительный формат».
«Ладно, — ответил я, — а как насчёт случаев, когда люди сообщают достоверную информацию о событии, происходившем вдалеке от их тела?»
«О, это просто совпадение или удачная догадка», — отвечают.
Потеряв терпение, я спросил: «Что требуется, чтобы убедить вас, что это правда, может, вам самому надо пережить предсмертное состояние?»
Совершенно невозмутимо, не поведя бровью, мой коллега ответил: «Даже если я сам испытаю такое переживание, я посчитаю, что это галлюцинация, но не поверю, что разум может существовать отдельно от тела». Он добавил, что дуализм (философский тезис, который утверждает, что сознание и материя являются независимыми субстанциями, ни одна из которых не может быть сведена к другому) является ложной теорией, и что не может быть доказательств того, что является ложным.
Для меня это был важный урок, поскольку передо мной был образованный, умный человек, который говорил, что не оставит материализм, что бы ни случилось. Даже собственные переживания не заставят его отказаться от материализма. В тот момент я понял две вещи. Во-первых, этот опыт отучил меня оспаривать такие вещи с твердолобыми коллегами; нет смысла спорить с тем, кто заявляет, что его взгляды уже устоялись, и он не изменит их, что бы я ни говорил.
Во-вторых, этот опыт научил меня, что важно разграничивать между (а) материализмом как эмпирической гипотезой об устройстве мира, подчиняющейся доказательствам (это является признаком научной гипотезы — что факты существенны для её истинности или ложности) и (б) материализмом как идеологией или парадигмой о том, как «должно» быть, что не подчиняется фактам (это является признаком ненаучной гипотезы — доказательства не существенны для её истинности).
Мой коллега верил в материализм не как в научную гипотезу, которая может оказаться ошибочной, а принимал его за догму или идеологию, которая «должна» быть истинной, невзирая на противоречащие факты. Для него материализм представляет собой фундаментальную парадигму, в терминах которой объясняется всё остальное, но которая сама по себе не подлежит сомнению.
Я придумал термин «фундаматериалист» в отношении тех, кто считает, что материализм является непреложной истиной, не подчиняющейся эмпирическим доказательствам. Я называю это фундаматериализмом для недвусмысленного сравнения с фундаментализмом в религии. Фундаментализм подразумевает убеждённость в правоте своего верования.
Так же, как христианский фундаменталист убеждён, что мир был создан таким образом, как описано в Библии (невзирая на ископаемые останки), фундаменталист убеждён, что всё сущее состоит из материи или физической энергии (невзирая на ПСП и другие свидетельства). На самом деле, и это важный момент, их соответственная вера не имеет ничего общего с фактическими доказательствами. Как это выразил мой коллега-фундаменталист: «Не может быть доказательств того, что не является истиной».
В отношении (а) материализма как эмпирической гипотезы о строении мира свидетельств против ошеломляюще много. В отношении (б) материализма как идеологии доказательства логически невозможны. Усложняющим фактором является то, что фундаматериалист считает, что его вера в материализм является не идеологической, а эмпирической. То есть, он ошибочно относит себя в категорию (а), в то время, как его поведение явно попадает в категорию (б).
Скептики полагают, что игнорируя и отвергая свидетельства против материализма, они демонстрируют «научный» подход. Но если спросить, какой вид эмпирических доказательств убедит их в том, что материализм ошибочен, они, как и мой коллега, обычно теряются, не зная, что сказать.
Если они не знакомы с данными, то выдвинут критерий, который, на самом деле, уже выполнен. Если же указать на то, что существует много документированных случаев, которые удовлетворяют предложенному критерию, они просто сделают критерий более строгим, и в какой-то точке пересекут линию между разумным требованием научных доказательств и неразумным (и ненаучным) требованием логических доказательств.
Можно предположить, что из всех научных дисциплин именно философия должна больше других интересоваться исследованиями феномена предсмертных переживаний (ПСП) и тщательно их изучать. В конце концов, разве философия не занимается вопросами высшей мудрости, смысла жизни, отношения между телом, сознанием и о Богом?
Ещё более удивительно то, что даже те философы, которые не являются материалистами (а их число, я думаю, растёт), отказываются взглянуть на эти данные. Можно было бы предположить, что картезианские дуалисты или платонисты с жадностью ухватятся за данные, которые убедительно подтверждают их точку зрения о том, что сознание превосходит физический мир, но это не так.
Я бы хотел поделиться личным опытом, который проливает свет на такое отношение. В конце 70-х годов прошлого века, когда первые исследования ПСП только начали печататься, я читал курс совместно со священником в студгородке. С волнением я поделился тем, что узнал об ПСП, полагая, что он заинтересуется эмпирическими данными, которые, по меньшей мере, служат веским доказательством того, во что он верил — в существование души, загробную жизнь, воздаяние за содеянные грехи, высшие силы и т.д.
К моему удивлению, он отнёсся так же скептически, как и мой коллега фундаматериалист. Когда я спросил его, почему он не заинтересован, он ответил, что его верования в Бога, загробную жизнь и т.д. основываются на вере; если бы эти вещи были доказаны эмпирически, то не осталось бы места для веры, которая является основой его религиозных убеждений.
Я понял, что ПСП находятся между двух огней, поскольку они не воспринимаются всерьёз двумя науками, философией и теологией, которые должны бы заинтересоваться этим феноменом. Как только теология и религия откроют дверь эмпирическим данным, возникнет опасность, что эти данные могут противоречить некоторым аспектам веры. Действительно, так и получилось.
Данные ПСП, например, говорят, что Бог не мстительный, он не карает и не осуждает нас, и не гневается на нас за наши «грехи»; конечно, осуждение существует, но, в этом сходятся все рассказы об ПСП, это осуждение исходит от самого индивидуума, а не от Божественного существа.
Похоже, всё, что Бог способен нам дать — это безусловная любовь. Но концепция вселюбящего, не карающего Бога противоречит учениям многих религий, поэтому не удивительно, что религиозные фундаменталисты не чувствуют себя комфортно.
Странные союзники
За долгие годы я пришёл к заключению, что как атеист, так и верующий, от фундаматериалиста до фундаменталиста, имеют что-то общее. Действительно, с эпистемологической точки зрения, это общее намного важнее того, в чём их взгляды расходятся. Они сходятся в следующем: верования, относящиеся к возможному существованию трансцендентальной реальности, — Бога, души, загробной жизни и т.д. — основываются на вере, а не на фактах. Если это так, тогда не может быть фактических доказательств, подтверждающих эти верования.
Убеждение, что вера в трансцендентальную реальность не может быть подтверждена эмпирически, так глубоко укоренилось в нашей культуре, что имеет статус табу. Это табу очень демократично, поскольку позволяет каждому верить в то, во что он хочет верить. Это позволяет фундаматериалисту чувствовать себя комфортно, будучи убеждённым в том, что на его стороне разум, что никакой загробной жизни не существует, а те, кто считают по-другому, пали жертвой иррациональных сил, принимая желаемое за действительное. Но это также позволяет фундаменталисту чувствовать себя комфортно, полагая, что на его стороне Бог, а те, кто думают по-другому, пали жертвой сил зла и Дьявола.
Таким образом, хотя фундаменталист и фундаматериалист занимают крайние противоположные позиции по вопросу об отношении к загробной жизни, эти крайние положения объединяют их как «странных союзников» в борьбе против фактических свидетельств загробной жизни, которые могут обнаружить эмпирические исследования. Само предположение, что эмпирические исследования могут подтвердить верования в трансцендентальную реальность, противоречит этому табу и угрожает многим элементам нашей культуры.
Смысл жизни
Исследование ПСП привело к следующему недвусмысленному заключению: испытавшие ПСП подтверждают основные ценности, общие для большинства мировых религий. Они сходятся во мнении, что цель жизни — это знания и любовь. Изучение преобразующего воздействия ПСП показывает, что такие культурные ценности, как богатство, статус, материальные и т.д., становятся намного менее значимыми, а большее значение приобретают вечные ценности, такие как любовь, забота о других и божественное. То есть изучение показало, что пережившие ПСП не только на словах провозглашают ценности любви и познания, но и пытаются действовать в соответствии с этими ценностями, если не полностью, то во всяком случае в большей мере, чем до ПСП.
До тех пор, пока религиозные ценности представляются как просто религиозные ценности, массовой культуре не сложно игнорировать их или упоминать вскользь во время воскресной утренней проповеди. Но если те же самые ценности будут представлены как эмпирически подтверждённые научные факты, тогда всё изменится. Если верование в загробную жизнь будет принято не на основе веры или спекулятивной теологии, а как подтверждённая научная гипотеза, тогда наша культура не сможет это игнорировать. В действительности, это будет означать конец нашей культуры в её настоящей форме.
Рассмотрим следующий сценарий: дальнейшее исследование ПСП подтверждает в деталях то, что уже было обнаружено; ещё больше случаев подтверждённых достоверных «внетелесных» переживаний собраны и задокументированы; передовые медицинские технологии делают возможными ещё больше случаев типа описанного выше «дымящегося пистолета»; изучение испытавших ПСП подтверждает уже отмеченную перемену в их поведении, связанную с вновь обретёнными (или недавно усиленными) духовными ценностями и т.д. Исследования дублируются в различных культурах с такими же результатами.
Наконец, вес фактических доказательств начинает сказываться, и учёные готовы объявить миру, если не в качестве факта, то, по меньшей мере, как достаточно подтверждённую научную гипотезу:
(1) Загробная жизнь существует.
(2) Наша истинная идентичность — не наше тело, а наш разум или сознание.
(3) Хотя подробности загробной жизни неизвестны, мы уверены, что каждого ожидает пересмотр его жизни, во время которого он переживёт не только каждое событие и каждую эмоцию, но также и последствия его поведения, положительного или отрицательного. Обычные защитные механизмы, с помощью которых мы скрываем от себя наше иногда жестокое и немилосердное отношение к другим, похоже, не действуют во время пересмотра жизни.
(4) Смысл жизни — любовь и знания, узнать как можно больше об этом мире и о трансцендентальном мире и повысить нашу способность чувствовать доброту и милосердие ко всем живым существам.
(5) Нанесение вреда другим как физически, так и психологически, обернётся большой неприятностью для нас, поскольку любая боль, которую причинили другим, во время пересмотра будет переживаться, как своя собственная.
Этот сценарий ни в коем случае не надуманный. Я считаю, что существует достаточно доказательств, чтобы представить вышеприведенные утверждения как «вероятные» и «более возможные, чем нет». Дальнейшие исследования только увеличат эту вероятность.
Когда это случится, эффект будет революционным. Когда наука объявит об этих открытиях, уже нельзя будет заниматься делами так, как раньше. Было бы интересно поразмышлять о том, как будет выглядеть экономика, которая попытается соответствовать пяти вышеуказанным эмпирическим гипотезам, но это выходит за рамки статьи.
Открытия исследователей ПСП будут означать начало конца культуры, чьей движущей силой являются алчность и амбициозность, которая меряет успех в терминах материального богатства, репутации, социального статуса и т.д. Следовательно, современная культура в огромной степени заинтересована в том, чтобы воспрепятствовать исследованиям ПСП, игнорируя, опровергая и преуменьшая выводы исследований.
Я закончу статью небольшой историей. Чарльз Броуд, писавший в середине 20-го века, был президентом Британского общества физических исследований. Он был последним философом с международной репутацией, который верил, что в этом что-то есть. К концу жизни его спросили, что он почувствует, если обнаружит, что всё ещё жив после смерти физического тела. Он ответил, что, скорее, будет разочарован, чем удивлён. Не будет удивлён, поскольку его исследования позволили ему сделать вывод, что загробная жизнь, скорее всего, существует. А почему разочарован? Его ответ был обезоруживающе честен.
Он сказал, что прожил хорошую жизнь: он был материально обеспечен и пользовался уважением и восхищением своих студентов и коллег. Но нет гарантии, что его статус, репутация и обеспеченность сохранятся в загробной жизни. Правила, по которым успех измеряется в загробной жизни, могут совершенно отличаться от правил, по которым успех измеряется в этой жизни.
В самом деле, исследования ПСП позволяют предположить, что страхи Чарльза Броуда вполне обоснованы, что «успех» по стандартам другого мира измеряется не в виде публикаций, заслуг или репутации, а добротой и состраданием к другим.
Использовано с разрешения Journal of Near-Death Studies.
Нил Гроссман имеет докторскую степень по истории и философии Университета Индианы и преподаёт в Университете Иллинойса, Чикаго. Его интересует Спиноза, мистика и эпистемология парапсихологического исследования.