Преданное будущее России
Так уж получилось, что новейшая российская история оценивается профессиональными историками, как правило, кардинально противоположно. Историки, ментально близкие к когорте «реформаторов», то есть к пресловутому «батальону Гайдар», оценивают девяностые годы как чуть ли не самое восхитительное время во всей истории России.
Дескать, начиная с 1991 года, Россия, наконец, стала по-настоящему великой и демократической страной. Где так вольно дышит человек. За что отдельное спасибо, конечно же, величайшему реформатору Ельцину и его сподвижникам. В Екатеринбурге даже воздвигнут Ельцин-центр, где красочно и помпезно расписываются все достижения президента-реформатора.
Вторая категория историков называет девяностые худшим временем в российской истории, отбросившим страну практически в Средневековье.
В качестве аргументов приводятся сократившаяся территория страны, деиндустриализация, обнищание населения, демографический провал, ослабление позиций на мировой арене, а также война на Кавказе и возникшая там же впервые с 19 века работорговля.
При таких взаимоисключающих оценках принято говорить, что истина находится где-то посредине, но в данном случае это не так, потому что есть конкретные факты и многочисленные свидетели всех тех событий, что происходили четверть века назад. Поэтому объективная оценка может быть дана только с учетом фактов и свидетельств, а не как субъективное мнение того или иного историка.
Да и Россия смогла занять своё место в истории именно благодаря народу. Как русскому, так и всем тем народам, что вошли в состав России. Наверное, не стоит объяснять, что любой умный и дальновидный правитель будет лелеять, холить и заботиться о своем народе, прекрасно понимая, что без народа сам он – пустое место. Хуже, чем дырка от бублика.
Но это относится к умным правителям. А в девяностые годы возобладало наплевательское, если не людоедское, отношение к народу: «сдохнут миллионы – их проблема. Значит, не вписались в рынок». Во власти, по сути, засели неотроцкисты, которые во главу угла ставили проведение нового социального эксперимента, а народ они рассматривали лишь как поленья в костре этого эксперимента. Сгорят миллионы, да и черт с ними.
Разумеется, от такого «заботливого» отношения народ начал вымирать. Причем массово. Однако «реформаторы» поспешили от этого откреститься, и такой заслуживающий доверия источник, как телевизор, все девяностые вдохновенно врал про то, что страна попала в «ожидаемую» много лет назад «демографическую яму».
Правда, просящие милостыню тысячи стариков, спивающиеся мужики, жертвы криминального разгула, цинковые гробы с Кавказа и руины Грозного при всем желании невозможно было отнести к категории «демографической ямы». Все это имело ярко выраженный социальный окрас, а если говорить конкретнее, то в стране были созданы такие условия, когда народ не жил, а выживал. Причем выживал с трудом и на грани. А нередко – за гранью.
Разумеется, выживать получалось не у всех, так как слом привычного уклада жизни всегда и везде приводит к повышенной смертности. Очень точно выразился на этот счет писатель А. Проханов: «В России не родилось 7 миллионов людей, которые и не могли родиться в состоянии кошмара, тоски, голода и депрессии. Цвет русской молодёжи пошел в бандиты, и они перестреляли друг друга. Это была самая пассионарная часть молодых русских людей. И наши кладбища полны убиенными в бандитских разборках русскими пассионариями. А ведь в иное время они могли стать космонавтами и полководцами, учёными и художниками».
Бездумное и преступное разбазаривание людских ресурсов было начато в момент подписания Беловежского сговора, где одним взмахом пера страна потеряла десятки миллионов человек. Затем дело продолжили неотроцкисты, благодаря «реформам» которых страна ежегодно теряла сотни тысяч граждан.
Лучше всего об этом свидетельствует статистика: начиная с 1992 года, в России двадцать один (!) год подряд (до 2013 года) фиксировалась убыль населения. Если в 1992 году население России составляло чуть более 148 млн человек, то на начало 2017 население составляет 146,8 млн. То есть страна четверть века топчется на месте, даже несмотря на присоединение Крыма с его 2,3 млн населения и весьма многочисленным пополнением за счет мигрантов из стран СНГ.
Стоит отметить, что несмотря на бодрые заверения телевизора, демографическая ситуация вряд ли улучшится в обозримом будущем, так как уже сейчас Россия столкнулась с последствиями высокой смертности девяностых годов.
Помимо людских ресурсов, одним из краеугольных камней, на котором стоит здание российской государственности, являются ресурсы природные. Некоторые страны исключительно благодаря своим природным ресурсам смогли превратиться из богом забытых мест в процветающие оазисы (ОАЭ, Бруней, Саудовская Аравия, Кувейт). Кто-то и раньше чувствовал себя неплохо, но природные ресурсы позволили значительно поднять жизненный уровень населения (Норвегия).
Но Россия, обладая богатейшими природными ресурсами, до сих пор не может похвастать даже средним уровнем жизни. Телевизор по сто раз на дню нам рассказывает про некое национальное достояние, вот только среднестатистическому российскому гражданину от этого ни горячо, ни холодно. Для него национальное достояние России означает примерно то же, что и национальное достояние царства Урарту.
Если в СССР национальное достояние материально воплощалось в строительство инфраструктуры – детских садов, школ, больниц, фабрик и заводов, то теперь за все это платит из своего весьма неглубокого кармана простой гражданин. И когда по телевизору пиарят достижения какого-нибудь градоначальника или губернатора, не надо обольщаться – строительство нового детского сада или станции метро он оплатил не своими кровными, а потратил на это наши деньги. Именно благодаря нашим налогам и создается нынешняя инфраструктура.
Разумеется, на это также идут и налоги, полученные от продажи российских природных богатств, вот только чаще всего российский гражданин видит не детские сады или больницы, построенные на нефтяные или газовые деньги, а стадионы-миллиардники, яхты, самолеты, сверхдорогие суперкары и чью-то зарубежную недвижимость.
Ельцинские «реформы» породили весьма многочисленный и прожорливый класс владельцев заводов-газет-пароходов, получивших в управление также и газо-нефтяные скважины, рудники и шахты.
Вот только что приобрела от этого страна? Кроме колоссального социального расслоения и выбрасывания национального достояния на дорогие цацки? Вряд ли рейтинги Forbes можно записать в актив России. Скорее наоборот. А начало этому было положено в девяностые, которые национальное достояние, то есть природные ресурсы, превратили в эфемерное понятие для подавляющего большинства российских граждан.
Где-то, может, и текут нефтяные реки и добываются миллиарды кубометров газа, только от этого растут не российские зарплаты и пенсии, а зарплаты игроков английской Премьер-лиги и цены на недвижимость в Монте-Карло.
Помимо людских и природных ресурсов колоссальную роль играет промышленность. Потому что только промышленно развитые страны могут претендовать на звание великих. А у кого её нет, тех справедливо относят к категории банановых республик.
США никогда не стали бы самой мощной в мире империей, если бы развивали исключительно сельское хозяйство или продавали природные ресурсы. Америку сделала Америкой именно развитая промышленность, точно так же, как именно промышленность вывела в мировые лидеры Германию, Японию и Китай.
Да и СССР. От которого Россия получила отличное промышленное наследство. Но в девяностые была проведена такая деиндустриализация, что её последствия превзошли ущерб даже от гитлеровского нашествия. Во время войны хоть удалось эвакуировать множество заводов на Восток, но при Ельцине их некуда было эвакуировать – «реформы» уничтожали их в любом уголке страны.
В результате, что мы получили к 2017 году? Вернее, правильнее будет спросить – что мы потеряли? У нас больше нет независимого российского легкового автопрома. За исключением завода УАЗ. Все остальные заводы принадлежат иностранным автопроизводителям либо целиком, либо они имеют контрольные пакеты акций.
Например, АвтоВАЗ, входящий в орбиту влияния альянса Renault-Nissan.
У нас фактически на ладан дышит гражданское авиастроение, хотя СССР сделал царский подарок России, передав не только самолеты всех типов, но и разрабатывавшие их КБ и авиазаводы. Но за все эти годы гора родила мышь. Вернее, маленький «Сухой-Суперджет», в котором российского не так уж и много, зато двигатели, авионика, кислородная система, отделочные материалы – сплошь импортные. Фактически в России этот самолет лишь собирается, а основные комплектующие поставляются из Европы и США.
Скоро должен полететь среднемагистральный самолет МС-21, но двигатели у него будут американские. И не только двигатели. Есть у нас и свой двигатель – ПД-14, но он пока находится в процессе опытной эксплуатации и в серийное производство пойдет ещё нескоро.
Фактически современный российский гражданский авиапром отброшен на десятилетия назад. И произошло это благодаря тому, что в девяностые никто гражданским авиастроением не занимался. Вернее, его сживали со свету «эффективные менеджеры» гайдаровской школы. Вот почему умертвили проект Ту-334, заморозили Ил-112, среднемагистральник Ту-204/214 с трудом держится на плаву исключительно за счет госзакупок, как и широкофюзеляжник Ил-96.
Вертолетостроение спасли лишь заказы Минобороны, хотя ряд проектов до сих пор так и не закончен. Например, Ми-34, Ми-38, Ми-54 и Ка-60. Кто-нибудь видел эти вертолеты в количестве более двадцати штук? Если бы не погромные девяностые, они давно уже выпускались бы серийно и приносили бы стране валютную выручку.
Может быть, дело лучше обстоит в военном авиастроении? Лучше, но не намного. Новейший истребитель Т-50 пойдет в серию мало того, что на 15 лет позже своего конкурента, американского F-22, так ещё и со старыми двигателями. Когда появятся новые – неизвестно. Это означает, что полностью «кондиционным» Т-50 станет не ранее 2025 года, если не позже. И дай бог, если процесс «доведения до ума» у Т-50 будет проходить в мирное время.
Вялое финансирование АО РСК «МиГ» привело к тому, что так и не был разработан проект легкого истребителя пятого поколения. Имевшего, кстати, отличный экспортный потенциал. Не вполне ясны перспективы МиГ-35, чье создание мало того, что шло очень долго, так и до сих пор этот самолет фактически остается в статусе концептуальной разработки. У перехватчика МиГ-31 замены вообще нет и не будет, да и саму «микояновскую» фирму уже подумывают передать под управление «Сухому».
Не исключено, что истребители МиГ, бывшие гордостью страны и известные во всем мире, скоро вообще станут достоянием истории. Это и есть расплата за ельцинские «реформы» девяностых.
А между тем в соседнем Китае, который десятилетиями копировал советские разработки, практически созданы два истребителя пятого поколения. На днях совершил первый полет прямой конкурент нашего МС-21 – узкофюзеляжник С919, а китайская двигателестроительная программа вообще не имеет аналогов в мире.
А все потому, что Китай не проиграл девяностые, как их проиграла Россия. Китай выиграл своё будущее, а вот про Россию такое вряд ли скажет даже клинический оптимист.
Не стоит рассказывать про судостроение, станкостроение, химпром, электронику и прочие отрасли – ситуация там ничуть не лучше. Но несколько примеров привести все же стоит.
Если раньше СССР мог разрабатывать и строить атомные авианосцы, то на днях на верфи в китайском Циндао заложили плавучий док для России. Всего каких-то тридцать лет назад подобное было попросту немыслимо, а сейчас стало чем-то само собой разумеющимся.
Ещё пример – когда потребовалось изготовить уникальный электрокабель для электроснабжения Крыма, российские заводы справиться с этим заданием в приемлемые сроки не смогли. Может, не смогли бы и в неприемлемые. А китайские смогли. А всё потому, что у китайских товарищей есть и заводы, способные выпускать такое оборудование, есть технологии и специалисты.
Причем этих специалистов Китай готовит сотнями тысяч. Для светлого будущего. А в России в девяностые годы кроме «эффективных менеджеров», экономистов да юристов больше никого не готовили. Вот почему мы бегаем и будем бегать каждый раз на поклон к китайцам. То док попросить построить, то кабель заказать с очередной партией прищепок, трусов и зубочисток, так как свои выпускать разучились.
Надо быть реалистами – преодолеть отставание от ведущих стран мира мы вряд ли сможем. Мало того, что начиная с девяностых годов варварски разбазаривали ресурсы и гнобили промышленность, но в дополнение ко всем этим бедам главным достижением «реформ» стало появление нового типа российского управленца-недопрофессионала. Того самого «эффективного менеджера», на которого сейчас возлагается нерешаемая задача по созданию конкурентоспособной страны.
Как это сделать, менеджеры, конечно, знают. В теории. Но теория – это теория. А вот на практике они способны только одно - «оптимизировать». Все что угодно: авиапром, автопром, здравоохранение, ЖКХ, пенсионеров, самозанятых, малодетных и тд. Список «оптимизаций» бесконечен и призван как можно меньше тратить бюджетные деньги на всякую неэффективную «ерунду».
Не готовы менеджеры «оптимизировать» только самих себя и себе подобных. Вот исходя из подобной «оптимизации» и будет в дальнейшем существовать страна. Не развиваться, а существовать. Потому что девяностые годы, которые Россия вдрызг проиграла, и порожденные девяностыми менеджеры никуда страну не отпустят.
Говоря другими словами, не стоит смотреть в будущее оптимистично. Мы ещё долго будем платить по счетам девяностых годов, которые фактически лишили страну будущего. Когда Г. Греф назвал Россию проигравшей страной-дауншифтером, он был абсолютно прав. Тут, что называется, не убавить и не прибавить.
Вот только он забыл уточнить, благодаря кому страна заслужила такую презрительную характеристику. И в какие годы вторая сверхдержава мира превратилась в страну дауншифтера.