Лакеизация рынка труда
ИНСТРУМЕНТ ГЕНОЦИДА ЛУЧШИХ
Мы увлеклись сравнениями качеств советской и современной колбасы (советская, естественно, была качественнее, но сейчас не об этом). Мы проглядели слона – проблему ЛАКЕИЗАЦИИ структуры труда и занятости. Современный рынок труда в РФ требует в широком смысле слова – лакеев, лакеев и ещё раз лакеев. Ощущение морально-психологической униженности человека на среднем рабочем месте по сравнению с советскими временами возрасло в разы. Мы получили среднестатистического работника без прав и человеческого достоинства, аристотелевское «говорящее орудие» - «без имени и в общем, без судьбы».
Конечно, то, что этот человек ест плохую колбасу вместо советской хорошей – тоже проблема, но несопоставимая с морально-психологическим аспектом ЛАКЕИЗАЦИИ СТРУКТУРЫ ЗАНЯТОСТИ.
Есть совершенно очевидная тенденция: труд востребован все более черный и при этом все более униженный (что, впрочем, соответствует одно другому, потому что черные работы сами по себе унизительны, что бы не говорили об этом коммунистические утописты).
Это стало важным аспектом ГЕНОЦИДА РУССКОГО НАРОДА – колоссальное понижение морально-психологического тонуса нации, чувства её достоинства и самоуважения, которое значительно превосходит падение чисто-материального вещевого довольствия.
Русское слово «счастье» происходит от русского же «сочастие, соучастие» и означает в родо-племенных реалиях полноправное участие в собрании общины, ПРАВО ГОЛОСА. Ты с частью – ты и счастлив. Счастливым противостояли ИЗГОИ – те, кто участия в делах общины не имел, своей части общей добычи не получал при дележке и правом голоса, правом выступать со своим видением проблем, не обладал.
Посмотрите, читатель на себя. Кто вы (безотносительно уровня оплаты труда) – счастливый или изгой на месте своей основной работы? ЛАКЕИЗАЦИЯ, как метод белого геноцида, предполагает массовый перевод счастливых в изгои, то есть в несчастные.
Можно плохо питаться но при этом ощущать, что тебя слышат и слушают, что твое мнение что-то значит (опыт Великой Отечественной войны это доказал). Даже голодающие с правом голоса весьма и весьма лояльны к своему правительству. Почему? Да потому что они (если их слышат и слушают) – часть этого правительства (потому и с-частливые). И если они голодают, то винить им некого, кроме себя: значит, сами такие дураки, что так собой управили. Выходи, предлагай выход, общинники выслушают уважительно твое предложение, обсудят… Где тут место для недовольства правительством – даже при голоде?
Если же человек обращен в лакея – уровень оплаты и его бытовых удобств уже мало что значит для его жизненного тонуса. Кормят хорошо – так ведь и свинью на убой хорошо кормят. Чем высокооплачиваемый клерк отличается от той хрюшки, если его мнение тоже никому не интересно, а существует он в качестве прикладной функции к воле руководства, «облагодетельствовавшего» клерка зарплатой на 3 рубля выше средней?
Рабочие места бывают четырех видов.
Нормальное рабочее место – нормальная оплата + нормальное психологическое самочувствие работника.
Физический геноцид – настолько мизерная оплата, что до психологии дело не дходит.
Психический геноцид – тепимая оплата + невыносимый морально-психологический климат
Физиопсихический геноцид – мизерная оплата + невыносимый моральный климат.
В современной РФ преобладают вакансии не только второго и четвертого типов, совсем уж мрачных, но и хитрого третьего типа, предполагающего более скрытый и изощренный психический геноцид, особенно опасный для лучших людей, для наиболее тонко организованных личностей.
Если вы за 10 тыс. рублей в месяц служили в театре или библиотеке, а потом тоже за 10 тыс. перешли «к барину на двор с метлой», чисто материально вы, получается, как бы вовсе и не пострадали. Однако за прежними 10 тыс. рублей оплаты может стоять бездна психологических страданий, при чем она возрастает в случае высокой духовности человека.
Деградация структуры занятости предполагает, что люди сохраняют свою занятость, но на позициях значительно более низких с точки зрения самоуважения и престижа. Отсюда и взят наш термин – ЛАКЕИЗАЦИЯ РЫНКА ТРУДА, как инструмент и орудие геноцида русского народа.
-----------------------------------------
Разные народы относятся к деградации структуры занятости по разному. Например, индейцы Северной Америки были сперва не истребляемы физически, а обращаемы в рабство. Их вывозили на плантации и пытались использовать в качестве рабов, предоставляя питание и даже медицинское обслуживание. Однако индейцы в основной массе оказались неспособны жить рабами. Они умирали от тоски, отказывались кушать, не размножались в неволе, не реагировали на самые тяжелые физические наказания и в итоге плантаторы отказались от идеи использовать индейцев. Индейцев стали уничтожать физически, а рабов возить из Африки, хоть это труднее и дороже, чем поймать раба прямо рядом с плантацией. Негры оказались нечувствительны к психическому геноциду, при условии нормального питания в рабстве они выживали и размножались, телесных наказаний боялись и могли быть ими стимулированы. Поэтому индейцы вымерли, а негры в современных США стали проблемой колоссального масштаба и их размножение происходит в геометрической прогрессии.
К какому типу относится русский человек? Умрет ли он в рабстве от тоски даже при наличии физиологических возможностей выживания? Или приспособится, перенесет рабство и выйдет в новую эпоху физически крепким и нравственно толстокожим? Мне представляется на материалах всей русской истории, что русский человек гораздо ближе к индейцу, чем к негру в области восприятия рабства. Перспектива порабощения вызывает в нем психологический ужас независимо от рациона питания и иных физиологических условий пребывания в рабстве. Поэтому именно психические формы геноцида могут оказаться в русской среде (и оказываются) наиболее действенными.
----------------------------------------
Грустно, что проблемы лакеизации, как психического геноцида не только не обсуждают, но даже и не видят наши оппоненты из право-либерального стана. При попытках заговорить с ними об этом они проституируют старое советское выражение «всякий труд почетен», добавляя отсебятину, что «оплаченный труд не может быть унизительным».
Проституирование советской трудовой морали заключается здесь в том, что в СССР любая, даже самая черная работа выполнялась как ГОСУДАРСТВЕННАЯ МИССИЯ, а чернорабочий был ГОССЛУЖАЩИМ, что высоко поднимало его в собственных глазах. Очень и очень многое, что можно сделать для государства, крайне унизительно, если начинаешь делать это для частного лица.
В СССР была реальная производственная демократия, которую начисто утратила современная РФ. Во-первых, в «Совдепии» каждый чернорабочий был в то же время частью менеджмента, он не только работал, но и управлял предприятием. Во-вторых, действовала лестница возможностей, когда каждый начинал с низких форм труда, а завершить свою карьеру мог хоть депутатом, хоть министром. Поэтому всякое пребывание в чернорабочих могло рассматриваться и рассматривалось, как временно-стадиальное, ученическое, даже если фактически и было пожизненным. Любой мог сказать себе – «Я могу, просто не хочу» про рост в жизни.
ФОРМУЛА РЕАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ не в том, конечно, что раз в пять лет толпа дураков мечет бумагу в урну или иную форму мусоросборника. Метание бумаги в урну ныне повсеместно распространено, увлекалась этим и КПСС, и вообще все тоталитарные режимы ХХ века.
ФОРМУЛА РЕАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ в том, что НАЧАЛЬСТВО ВНУТРЕННЕ БОИТСЯ СВОЕГО КОЛЛЕКТИВА. В случае полной демократии – сильно боится, а в случае частичной – слегка опасается. Реальная демократия там, где коллектив может (сразу – или поднатужившись) свалить начальника. Реальная демократия там, где вышестоящее руководство не повязано с начальством местного уровня круговой порукой, где вышестоящее начальство реагирует на «сигналы с мест», смещает тех, кто не сумел добиться у масс популярности.
Нужно ли говорить, что современная РФ – это место прямо противоположное, и что в ней решение снять с должности чиновника может быть мотивировано хоть супружеской ревностью, хоть ссорой в детские годы, чем угодно – но только не «сигналами с мест». Более того – управленцы РФ при упоминании «сигналов с мест» начинают вопить о «тридцатьседьмомгоде», потому что по настоящему они боятся только этого: остаться один на один с теми, чьими судьбами распоряжались какое-то время…
Униженность человека заложена в РФ его фактическим бесправием, бесполезность его жалоб, как краеугольном камне всей системы. Она усиливается деградацией спроса на труд. Утверждение либералов о том, что «куда же деваться, ведь и выгребные ямы кому-то чистить надо» формально верно, но исключает диалектику реальности. Конечно, черная работа всегда шла, и наверное всегда будет идти рука об руку с человечеством. Однако тенденции прогресса, нарушенные в РФ в том, что черная работа была социально-сжимаема, технически-облегчаема и потребительски-вознаграждаема.
Чернорабочих в ХХ веке в развитых странах становилось все меньше, они все больше получали удобств от техники и общество за их крест – платило им повышенное вознаграждение. Уже не столько кнут голода и горькой судьбы загонял в дворники и ассенизаторы, сколько пряник особых материальных благ за готовность принять ради общества на себя такую жертву.
Это замечали даже враги порядка, даже апологеты хаоса. Например, Померанц, Григорий Соломонович, яростный русофоб и антисоветчик, писал в книге «Выход из транса» (а «выход» он видел примерно в том же, что и Б.Ельцин) про реалии ЕЩЁ 70-Х годов ХХ века: «Нельзя подходить к современному учителю или врачу с мерками Некрасова и корить его легкой работой».
Он утверждал – при чем с ненавистью к России и русским – что «…опасность в том, что поддерживается народный предрассудок, по-старому смешивающий всякий умственный труд с барством…»
Рассуждая о динамике ХХ века (ныне безнадежно утраченной в потоках либерал-монетаризма) Померанц вынужден был сделать такой вывод: «Проблема птичницы имеет нравственную первоочередность, если птичница голодает, а работники умственного труда получают несправедливо много. Но такое положение существует только в слаборазвитых странах и исчезает вместе с развитием».
Далее Померанц приводит данные 70-х годов ХХ века (несравненно более прогрессивных, чем наше время), которые неоспоримо свидетельствуют о МАССОВОМ ПЕРЕХОДЕ людей в сферу умственного труда, о формировании СТРУКТУРЫ ТРУДА в развитых странах, как преимущественно интеллигентской.
Например, строитель в Индии получал в день 3,33 доллара, бухгалтер 40,00, а офисная секретарша - 18,50. В Бейруте они же - 20,00 (строитель), 180,00(бухгалтер) и 115,00 (секретарша).
В Мадриде – соответственно – 28, 42, 53 То же самое мы имеем и в социалистическом Белграде - 25, 40, и 30 соответственно. Иначе говоря, в 70-е годы ХХ века конвергенция капитализма и социализма зашла так далеко, что её вынужден был признать и Померанц. Он писал так: «именно технико-экономического: структура зарплаты в Югославии и в Испании, политически несходных, почти совпадает (в Испании, пожалуй, больше уважают женщин)».
В Токио мы имеем 44 доллара у строителя, 40,20 у бухгалтера и 50 у секретарши.
В Стокгольме - 122,64 - 94,64 - 88,02
В Нью-Йорке 248,00 - 127,50 - 125,00.
Померанц справедливо отмечает: «можно заметить, что в развитых странах умственный труд перестает быть привилегией барства, становится рядовой профессией и оплачивается хуже, чем квалифицированный ручной труд. Чувство вины перед народом, естественное в Нью-Дели, теряет смысл в Токио, становится нелепым в Стокгольме».
Главная форма и особенность прогресса – это превращение приятных и престижных форм занятости в массовые и в итоге – в преобладающие.
Здоровым можно признать только то общество, в котором требуется все больше доцентов и все меньше бульдозеристов. И не иначе как заворот кишок случился у того общества, в котором структура занятости деградирует, в котором не трактористы переходят в доценты, а наоборот – доценты в трактористы.
Это – симптом научно-технической деградации общества, симптом массовых нарушений научной организации труда. И это – современная Россия, в которой для интеллигенции вакансий все меньше, а вакансий ручных ассенизаторов – все больше…
Мы имеем расширение вакансий на рынке черной работы, техническую деградацию её обеспечения и второе пришествие кнута вместо пряника.
Все вышесказанное, вместе взятое, создает для русского человека психологическую невыносимость жизни, лютую тоску (печалемор), природу которого нужно научно и системно понимать, не списывая все на капризы и придури якобы сытых людей!