Уроки прошлого и виды на будующее
Веками экономика двигалась по замкнутому кругу мизерного производства, вызванного низкой платежеспособностью, вызванной в свою очередь мизерностью производства, вызванного, опять-таки, низкой платежеспособностью. Из этого круга не существует спонтанного выхода «самоходом». Низкую платежеспособность населения нельзя преодолеть, пока производят мало. А производить больше невозможно, потому что низкая платежеспособность не даст продать больше, чем продается.
Этот тип экономики производил МНОГО ДЛЯ НЕМНОГИХ. В нем изобилие для платежеспособных век от века росло, а вот их круг стагнировал или сужался. Более того: принцип ИЗОБИЛИЯ ДЛЯ НЕМНОГИХ заставлял этих немногих вступать в заговор против человечества, быть напрямую заинтересованным, чтобы круг потребителей не расширялся: больше будет платежеспособных покупателей – меньше останется изобилия для избранных.
В качестве АНТИТЕЗЫ этому типу экономики в ужасных муках и крови возник сопровождаемый маньяками по бокам советский экономический тип. Советский тип экономики разорвал узость потребительского круга, постепенно избавился от маньяков и садистов в своем окружении, и попытался воплотить старую левеллерскую утопию эгалитаризма: экономику, в которой товаров НЕМНОГО, но зато - ДЛЯ МНОГИХ.
Круг покупателей получился широким, а вот пайка выдаваемая им, базовый набор – относительно небольшим. Несмотря на этот недостаток, новый строй имел абсолютное преимущество над старым до появления ТРЕТЬЕГО ТИПА экономики, экономики «НАЦИЙ-КОРПОРАЦИЙ».
Самая слабая сторона ЭГАЛИТАРИЗМА, старой-старой мечты-утопии заключается в её перекосе в сторону деления, передела, а не прибавления и умножения. Эгалитаризм отнимает у богатых и делит между бедными.
На этот счет можно перечитать 7 главу «Поднятой целины» М.Шолохова, великого свидетеля эпохи, честно показавшего с натуры все: и кулацкое горе, и бедняцкую радость. Обелять и восхвалять упырей, которых радостно разграбили их собственные соседи (значит, было за что!) мы в отличии от многих авторов не будем. Шолохов талантливо показывает, что для участников раскулачивания настоящим праздником(1).
Порадуемся за тех, кто получил прежде скрываемые от них блага, однако поймем и другое: таким путем (простого раздела) благ-то на всю голытьбу не напасешься. Эгалитаризм даст первичный всплеск уровня жизни, исторического оптимизма нации, а потом – начнется застой постоянных переделов, сдерживание активных сил нации, которых искусственно удерживают на уровне пассивных и отсталых элементов, чтобы не создавать ненавистного неравенства.
Советский антитезис вплоть до 50-х годов ХХ века вчистую выигрывал в глазах и мнении большинства жителей Земли по сравнению со старым тезисом, экономикой ИЗОБИЛИЯ ДЛЯ НЕМНОГИХ ценой немыслимых жертв и насилий, зверств и бедствий в народных низах. Безусловно, советский вариант был и новее, и гуманнее, и перспективнее, и привлекательнее старой экономики Смита и Рикардо.
Однако, в отличии от мутноголовых горбачевцев Запад сумел грамотно и толково произвести перестройку, воспользовавшись передышкой, данной смертоносным ядерным оружием. Суть КОЛОССАЛЬНОЙ РЕФОРМАЦИИ на Западе, в которой советская угроза и страх перед Совдепом сыграл едва ли не решающую роль – перевод структуры экономики из «МНОГОЕ ДЛЯ НЕМНОГИХ» в кейнсианскую форму «МНОГОЕ ДЛЯ МНОГИХ».
Если эгалитаризм строился, в основном, на том, чтобы делить богатства упырей общества, и далее – держаться возникшего равенства (даже если это равенство в бедности), Запад и его кейнсианство породило очень привлекательную картинку ОБЩЕСТВА ВСЕОБЩЕГО ИЗОБИЛИЯ.
Это новое общество очень недавнее, к классическому (до 1917 года) капитализму оно имеет весьма и весьма отдаленное отношение и сходство с ним – чисто внешнее.
Если:
- экономика старого типа, столкнувшись с недостатком товаров, стремилась (и стремится сегодня) ОТСЕЧЬ ОТ ПОТРЕБЛЕНИЯ ЛИШНИХ, т.е. максимально сузить круг потребителей;
- если экономика советская, столкнувшись с тем же (недостаток товаров) шла путем деления на маленькие и убогие пайки;
То:
- кейнсианство поставило вопрос о ВОЗМОЖНОСТИ СДЕЛАТЬ РАЦИОН НЕМНОГИХ РАЦИОНОМ МНОГИХ БЕЗ ДЕЛЕНИЯ, ДРОБЛЕНИЯ И УМЕНЬШЕНИЯ.
Говоря в двух словах, кейнсианство не преследует богатых за их богатство (не раскулачивает), оно преследует их за лень и застой на производствах.
Недостаток товаров можно возместить, производя их в расширенном варианте, в том числе и в виде ПРОИЗВОДСТВА ТЕХНОЛОГИЙ ВСЕ БОЛЕЕ РАСШИРЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА.
Если советская формула «Немногое для многих» однозначно выигрывала у старой «Многое для немногих», то она так же однозначно проиграла кейнсианским миражам «МНОГОГО ДЛЯ МНОГИХ».
Если эгалитаризм требует равенства, то кейнсианство равенства не требует. Оно требует ПОСТОЯННО РАСТУЩЕГО БЛАГОСОСТОЯНИЯ У ВСЕХ – так, чтобы богатые богатели год от года, и бедные богатели год от года. Пусть разрыв не сокращается, говорят кейнсианцы, не беда! То, что вчера было товаром для элит, сегодня становится товаром для среднего класса, а завтра попадет и в руки нищих.
Исчезло свойственная миру Смита и Рикардо ЗАСТОЙНОСТЬ ПОТРЕБЛЕНИЯ. Кейнсианство поселило в людях мечту о том, что БОГАТЫМИ В ИТОГЕ МОГУТ СТАТЬ ВСЕ, и не нужно ни у кого ничего отбирать.
Не с богатством будем бороться методом деления, а с бедностью методом умножения! – заявили опьянившие мир кейнсианские утописты.
Планета понесла их на руках с криками «ура!»…
Во время «весны капитализма» - естественно, обновленного, которую пережило мое поколение, очень многое забылось и вылетело из виду. Тезисно пометим это в нескольких пунктах:
-Энтузиасты кейнсианства забыли, что планета не резиновая, что выдержать 6-7 млрд. обжор ей труднее, чем несколько тысяч обжор из числе природных лордов и биржевых нуворишей. «Весна капитализма» вдребезги разнесла ЭКОЛОГИЮ, для которой принцип скудных пайков куда предпочтительнее расточительного потребительского пиршества масс.
-Энтузиасты кейнсианства забыли, что их реформы совершились внутри общества, органически чуждого человечности, внутри строя, в котором богачам присущ ВНУТРЕНИЙ САДИЗМ, в котором богатым слезы, нищета и унижение бедных нужны не для обогащения, а для психологического самоутверждения.
-Энтузиасты кейнсианства забыли, что важнейший фактор их успеха – страх капиталистов перед СССР – будет выбит у них из рук с ликвидацией СССР. И значит, с уходом холодного противостояния капитализм попытается сбросить с шеи со страху повешенный туда огромный «средний класс» из простой буржуазной бережливости, не говоря уже о наслаждении его садизма при сбрасывании.
В силу всех этих факторов ПОКАЗУХА ВСЕОБЩЕГО БЛАГОДЕНСТВИЯ после краха СССР быстро сменилась брюзжанием о «недопустимости кормить тунеядцев», капитализм начал возвращаться в XIX век со стремительностью, удивившей и его врагов, и его друзей.
Дело в том, что рост среднего уровня жизни органически чужд капитализму, это очень искусственная программа, внедренная в капитализм, как крысе вживляют в мозг металлические электроды.
Капитализм выстроен на снижении издержек фирмы, и потому между капиталистами идет вечное соревнование: они ищут путей, методов и способов заплатить меньше. Успех в этом соревновании является успехом в рыночной конкурентной борьбе за снижение издержек. Капиталисты никогда не будут соревноваться за то, чтобы заплатить больше. И даже не потому, что не хотят (хотя и поэтому тоже). Прежде всего, ОНИ НЕ МОГУТ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ ТАКОЙ РОСКОШИ в условиях конкуренции за снижение издержек, отражающейся на цене произведенного товара.
Если государство (кстати, перестав быть буржуазным) нападает НА НИХ НА ВСЕХ с дубиной, и гонит силком в сторону РОСТА ЗАРПЛАТ И ШТАТОВ РАБОТНИКОВ, то они вынуждены подниматься по лестнице прогресса, и конкурировать за снижение издержек уже на более высоком уровне. Но и только.
Как только государство перестало ТЕРРОРИЗИРОВАТЬ капиталистов по части принуждения к росту расходов на их рабочих, капиталисты под давлением конкурентной борьбы начнут повсеместно «сбрасывать пар» из котла «чрезмерных социальных издержек», якобы обременяющих бизнес.
То, что эти издержки обеспечивают бизнесу платежеспособный спрос – видно только на уровне макроэкономики. Отдельно взятый хозяин фирмы не хочет, не может, и не в состоянии в одиночку повышать уровень платежеспособности во всей стране, так, чтобы плодами его даров пользовались бы другие капиталисты (может быть, и его конкуренты).
Таким образом, как только государство перестает терроризировать бизнес, бизнес начинает терроризировать своих рабочих. Формула ясна и давно известна:
2 товара по 5 рублей = 5 товарам по 2 рубля
Иначе говоря, гораздо удобнее производить два товара по пять рублей, чем пять по два. Возни меньше, труда меньше, ресурсов тратится меньше, а прибыль та же самая. Эта формула (т.н. формула Брускина) перечеркивает все надежды на то, что рыночная экономика сама по себе, без давления государства обеспечит расширенное воспроизводство. ЕЙ ВЫГОДНЕЕ СВОРАЧИВАТЬСЯ, А НЕ РАЗВОРАЧИВАТЬСЯ.
Разворачиваться её заставили рузвельтианцы, насилием и принуждением, под угрозой «товарища маузера», зримо приставленного к голове капитализма «рукой Москвы». Рост производства капитализму (как разновидности элитаризма) категорически чужд, капитализм имеет внутреннюю тенденцию сворачиваться.
Победа над социализмом сыграла с обществом всеобщего изобилия дурную шутку: оно стало быстро разлагаться под воздействием убаюканной бдительности и внутренних противоречий ОБЩЕСТВА-МУТАНТА, в общем-то созданного Рузвельтами и Де-Голлями в пробирке из скрещивания сильных сторон капитализма и социализма.
Таким образом все, кто прельстился благополучием общества-мутанта, столкнулись с чудовищной реакционным проектом ВОЗВРАЩЕНИЯ В XIX ВЕК, к формуле «МНОГОЕ ДЛЯ НЕМНОГИХ», являющейся для капитализма базовой и органичной, в отличии от кейнсианских утопий.
Но самое главное – кейнсианский утопизм столкнулся с нарастающим валом ЭКОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ, ограниченностью ресурсов планеты, а это уже приговор ему, обжалованию не подлежащий.
Общество будущего – это общество весьма ограниченного и усредненного пайка.
Если человечество хочет выжить – оно должно понять, что планета лишь большой космический корабль, и черпать за обшивкой этого корабля нечего, а кладовые – весьма и весьма ограничены.
Общество в котором будет до грамма отмеренный паек на каждое лицо… Даже бесполезно обсуждать, хорошо это или плохо!
Мы не не обсуждаем, хорошо или плохо умирать…
-----------------------------------------------------------------------
(1)Персонаж Шолохова Демка Ушаков с явным удовольствием пересчитывал стулья, кровати, сапоги, тулупы. Застенчивый Михаил Игнатенок пытался стащить с хозяйской дочки юбки, которые та успела на себя надеть. Даже Демид Молчун, который говорил только при крайней необходимости, и то оживился, вступил в разговор. А когда вскрыли амбар, то все просто опьянели от радости. Червонного золота пашеница была в огромном количестве: тут и на хлебозаготовку хватит, и скот подкормить. Только Андрей Разметнов не разделял всеобщей опьяняющей радости…
А. Леонидов-Филиппов
О социальном устройстве общества будущего