«Новая экономическая политика» с раздачей концессий «капиталистам» была объявлена в марте 1921 г.. когда в России происходили тысячи народных восстаний, жестоко подавлявшихся интернациональными войсками.

В это же время, еще до окончания гражданской войны на Дальнем Востоке (где белое правительство генерала М.К. Дитерихса продержалось до октября 1922 г.), начались переговоры стран Антанты с большевиками на целой серии конференций 1921-1922 гг. — в Каннах, Генуе, Гааге, Лозанне.

Но если о чем-то и были у демократий разногласия с собеседниками, то не о красном терроре в России, а лишь о размерах советской платы за признание Западом большевицкой власти.

В 1922-1924 гг. коммунистический режим в России был признан главными европейскими странами. Ллойд Джордж объяснил это так: «Торговать можно и с людоедами».

При этом цель западного капитала, говоря словами проф. Саттона, была проста: «С учетом неэффективности централизованного планирования при социализме, тоталитарное социалистическое государство является прекрасным рынком для его захвата капиталистическими монополиями, если им удастся заключить союз с представителями социалистической власти».

Как это происходило — проф. Саттон подробно описал в своих других книгах, показав скрытый как от западных, так и от советских граждан огромный размах участия западных фирм, и прежде всего Уолл-стрита, в построении СССР. Поэтому отметим вкратце и другую сторону этого размаха: чем большевики платили за него.

В самом начале нэпа разрушенная Россия остро нуждалась в товарах, медикаментах, техническом оборудовании. Поскольку восстановить загубленное революцией производство большевики не умели, они, стремясь спасти свою власть и поэтому особо не торгуясь, решили купить все необходимое за границей.

Взамен предложили золото, произведения искусства, музейные коллекции, вплоть до коронных драгоценностей Российской империи.

Этот аспект распродажи России для удержания власти отражен и в циничном письме Ленина (19.3.1922) о тотальном «изъятии церковных ценностей» под предлогом голода: без этого «никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности, немыслимо» (см. Приложение 6).

(Заметим, что большевики, вернув себе в начале 1920 г. золотой запас империи, не нуждались в «церковных ценностях»; в этой кампании у них преобладала богоборческая цель, и вместо ожидаемых Лениным «сотен миллионов» или «миллиардов» золотых рублей получили тысячную долю того: больше у Церкви не было.)

Кроме того, большевики издали декреты о национализации всего достояния России, а также о конфискации имущества не только у Церкви, буржуазии, эмигрантов, но и о конфискации золота и драгоценностей у всего российского населения (декрет от 16.4.1920).

Российские ценности, как пишет проф. Саттон, шли за границу целыми пароходами. До сих пор опубликованы лишь неполные сведения^[1] об этой закулисной стороне нэпа, но ясно, что в руках коммунистов оказались огромные богатства, накопленные Россией за всю ее историю — и именно эти богатства помогли советской власти выиграть войну против русского народа.

Газета «Нью-Йорк таймс» сообщала, например, что только за первые восемь месяцев 1921 г. США импортировали золота на 460 миллионов долларов, из них 102,9 миллионов приходятся на фирму, основанную Шиффом — «Кун, Леб и Ко.»^[2] (причем ее импорт золота учитывался отдельно от компании «Гаранта Траст» — ср. у Саттона в гл. 9).

Золото поступало не только из России, ибо банкам Соединенных Штатов задолжали все воевавшие страны.

Однако из России — «величайшего трофея, который когда-либо знал мир» — поток золота был наиболее мощным, учитывая, что оно декларировалось как привозимое из Швеции, Франции, Голландии и других стран — так как прямые поставки золота в США от большевиков осложнялись из-за их дипломатического непризнания.

В документов проф. Саттона показано, что Госдепартамент нашел для этого удобную уловку, допуская возможность «незнания»(!) американскими фирмами советского происхождения ввозимых ценностей.

Однако американские газеты не раз описывали (как и проф. Саттон вгл. 9) механизм «отмывания» награбленного большевиками золота: оно переплавлялось в Скандинавии и ввозилось в США с новыми клеймами.

В частности, «директор шведского Монетного двора заявил, что в этом году [то есть с 1.1. по 22.4.1921. — М.Н.] они переплавили 70 тонн золота стоимостью около 42 миллиона долларов США, и большая часть этого золота ушла в США в уплату за товары.

На переплавленное золото ставились клейма шведского Монетного двора. Количество большевицкого золота, находящегося в настоящее время в стокгольмских банках, оценивается в сумму более 120 миллионов долларов США»^[3], — сообщил он.

Не случайно именно в 1921 г., с началом советского нэпа, золото хлынуло в США небывалым потоком. «Нью-Йорк тайме» выносит на первую полосу заголовок «Золотой потоп в Пробирной палате» и сообщает:

«В результате непрерывного потока золота со всех краёв земли, сейфы правительственной Пробирной палаты оказались до отказа набиты золотом в брусках, полосах и монетах, ... в результате чего она была вынуждена приостановить прием и спасовать перед тем количеством, которое банкиры собирались вывалить перед ней для переплавки и сертификации...»^[4].

В итоге, если в 1913 г. золотой запас США составлял 1,9 миллиарда долларов, то в 1927 г. он увеличился до 4 миллиардов.

«Нью-Йорк таймс» сообщает и о прибытии 29 апреля 1921 г. «советского золота» в Париж на 10 миллионов долларов — «первой из нескольких партий согласно контракту, подписанному в Москве французской делегацией».

Коммунистическая газета «Интернасьональ», сообщила ранее о поставке во Францию 200 ящиков золота стоимостью более 50 миллионов долларов и высказала мнение, что Франция стала перевалочной базой для поставок советского золота в Швейцарию и Англию^[5].

Таким образом, все главные демократические страны — в нарушении собственных же законов и уважения права частной собственности — соучаствовали в ограблении России интернационалистами-большевиками.

На зарубежные рынки были выброшены даже иконы, церковные чаши, кресты и ризы — происхождение их было очевидно, но нередко они выставлялись в фешенебельных витринах...

«Торговлю с людоедами» и скупку награбленного благословила и католическая Церковь. Она вступила с большевиками в свои переговоры, надеясь на утверждение в России католичества на руинах Православия.

«Любое государство, христианское хоть по имени, пропади у него священная лжица из собора, поставит на ноги всю полицию, и бодрствующий закон найдет святотатцу кару»^[6], — писал И. Шмелёв в 1928 году. Но для России бывшие ее союзники применяли иное понимание закона.

Западные суды отказывали в исках владельцам русских торговых фирм, разрешая коммунистической власти продавать награбленные у них товары с их же торговыми клеймами. Вот что означала фраза французского премьера Клемансо в Версале: «России больше нет»...

Шмелёв: «Мир изменил союзнице-России, изменил низко и жестоко. Мир не только легко забыл, что для него сделала Россия своей кровью, но даже пробовал отрицать, что она сделала. Мы знаем множество случаев этого мирового бессердечия, чтобы не сказать — бесчестия. Этот десяток лет прохождения нашего по свету дал нам ужасный опыт и такое познание “добра и зла”, что уж лучше бы было не познавать»^[7].

В любом цивилизованном государстве скупка награбленного и ворованного — незаконна; имущество подлежит возврату законному владельцу. Вернутся ли в Россию эти ценности? Во всяком случае, как сказал И. Шмелёв: «...не забудем этого никогда. Не смеем».

Не забудем и о размахе концессий: большевики, выгнав и уничтожив своих капиталистов, ради сохранения своей власти были готовы сдавать в аренду чужим организаторам-капиталистам не только недра (добычу золота, угля, цветных металлов), но и огромные территории; в 1920 г. Ленин (тайным соглашением!) был готов передать Америке «для экономической утилизации» всю Камчатку^[8] (этому помешали претендовавшие на эти же территории японцы, которые поэтому поддержали там антибольшевицкие выступления).

Проф. Саттон в своих работах, на основании документов, приходит к выводу, что и позже лишь с помощью западного (прежде всего американского) капитала большевики восстановили экономику («индустриализация») — на 95% благодаря западной технологии.

В США эти финансисты были столь могущественны, что в сделках с большевиками обходились и без дипломатического признания СССР (оно состоялось лишь в 1933 г.).

Позже, многие из тех фирм сочли необходимым показать себя в глазах общества антибольшевиками. О закулисной же их деятельности Саттону удалось узнать только из правительственной документации, «которая была в течение 50 лет недоступна для опубликования».

Антисталинская оппозиция 1930-х годов

Судя по «золотому потопу» в Нью-Йорке, прибыли Уолл-стрита были огромны. Однако, помимо сиюминутного обогащения на вызванной большевиками российской разрухе, Уолл-стрит имел в России и долгосрочную политику.

Говоря словами Саттона (гл. II): «Синдикат финансистов с Уолл-стрита расширил свои монопольные амбиции до глобального масштаба.

Гигантский российский рынок надлежало захватить и превратить в техническую колонию, которая будет эксплуатироваться немногими мощными американскими финансистами и подконтрольными им корпорациями» — «при помощи централизованного социалистического правительства».

Поначалу Уолл-стрит вполне мог быть доволен большевицким правительством. Особенно теми его деятелями, кто шёл навстречу в раздаче концессий и заказов.

Одно время председателем Главконцесскома — был Троцкий. И если вспомнить его слова: «Что нам здесь нужно, так это организатор наподобие Б. Баруха» — то, похоже, он был не прочь взять на себя эту роль щедрого раздатчика госзаказов капиталистам.

(Сталин в 1926 г. заметил о рвении Троцкого, что его планы гигантских строек «должны сообразовываться с нашими ресурсами», с чем Троцкий «явно не считается»^[9].)

В первые годы большевицкой власти на ответственную работу в области внешней торговли и дипломатии назначались революционеры, побывавшие в эмиграции и имевшие опыт общения и связи с соответствующими заграничными кругами (об этом говорит состав аппарата таких наркоматов).

Но, с другой стороны, и капиталисты могли использовать те же личные связи в своих целях, надеясь на особое отношение к себе со стороны тех государственных деятелей Советской России, которых они совсем недавно финансировали.

Вероятно, не исключались и новые денежные услуги (описанный проф. Саттоном случай с получением личных 25.000 долларов масона-февралиста Ломоносова, утраченных вследствие Октябрьского переворота, — безобидный, но показательный: член президиума ВСНХ Ломоносов приехал в США как глава советской Комиссии по закупке железнодорожной техники).

Судя по тому, что в 1935 г. в полузабытом кремлевском сейфе покойного Свердлова были обнаружены золотые монеты царской чеканки на сумму 108.525 рублей, 705 золотых изделий с драгоценными камнями и заграничные паспорта, 7 чистых и 7 заполненных^[10] — даже высшие большевицкие лидеры не были лишены забот о своем будущем на случай краха своего режима.

(Заметим, что брат Свердлова, З.А. Пешков, был влиятельным французским политиком по особым поручениям).

Однако, большевицкое руководство было неоднородно. После смерти Ленина обострилась борьба за власть, а в ней как оружие использовались не только «идеологические уклоны» противников, но и то, что еще недавно было их преимуществом: связь с западными влиятельными кругами.

До этих аргументов дошло в 1930-е годы на серии процессов против антисталинской оппозиции.

Эти процессы западные советологи часто называют «началом государственного антисемитизма в СССР». Действительно, нельзя не видеть, что среди репрессированных оказалось множество членов партии еврейского происхождения.

Думается, это обстоятельство имеет важное значение в понимании причин происходивших чисток. Однако, вряд ли тут правильно видеть именно антисемитизм, то есть расовую ненависть к евреям.

Причин столь большого числа евреев в числе репрессированных, по нашему мнению, три, и они взаимосвязаны:

во-первых, евреев было много в числе «старой революционной гвардии», которая своим авторитетом стремилась ограничить личную власть Сталина;

во-вторых, евреи, как более последовательные интернационалисты преобладали в числе идейных противников нового сталинского курса на построение социализма в одной стране;

в-третьих, определенную роль тут сыграли планы Сталина в международной политике, которые были несовместимы с еврейским составом аппарата.

И поскольку, таким образом, еврейская составляющая в компартии приобретает характер важного политического фактора, без которого не понять смысла событий в эту эпоху — мы должны рассмотреть все эти обстоятельства.

Тем более, что они имеют отношение к основной теме данного труда проф. Саттона, являясь ее своеобразным отзвуком.

Проф. Саттон не согласен с Черчиллем, что «евреи сыграли очень большую роль» в большевицкой революции (Приложение 3). Так ли это — можно судить хотя бы по списку видных революционеров, проехавших через Германию с Лениным (Приложение 5).

Вероятно, мало чем отличался от него по составу и упомянутый в книге Саттона «длинный и таинственный список» лиц, сопровождавших Троцкого.

(В своих воспоминаниях он не называет имен даже тех своих спутников, которые были сняты с парохода в Галифаксе — среди них известные Мельничанский и Чудновский; а из революционеров, находившихся в то время в Нью-Йорке, Троцкий упоминает только наиболее известные фигуры, как Бухарин, Коллонтай, Володарский, С.С. Зорин — брат А. Гомберга; был там и старый знакомец Троцкого Л. Дейч — все они вскоре оказались в России.)

Разумеется, по мере резкого роста партии с 1917 г., когда в нее вступили сотни тысяч простых людей, процент евреев сильно уменьшился.

Но тут важно не столько количество, сколько качество: какие посты занимали эти евреи, какие решения принимали для всей страны, какие были от этого результаты. Ведь один человек во главе тоталитарного режима по влиянию пересиливает всех остальных.

В этой связи вспомним, какое влияние имел тот же Троцкий: главный руководитель Октябрьского переворота, нарком иностранных дел, нарком по военным делам и бесспорный создатель (безжалостно-карательными средствами) Красной армии, один из лидеров Третьего Интернационала, председатель Реввоенсовета республики, имевший чистые бланки с подписью Ленина, заранее одобрявшей все возможные решения Троцкого.

Троцкий также возглавлял секретную Комиссию по конфискации церковных ценностей. Он был подлинным мотором большевицкой революции (особенно когда уже был болен Ленин), без него все могло быть совершенно иначе.

Другой ключевой фигурой первых послереволюционных лет был Свердлов. «Та работа, которую он делал один в области организации, выбора людей, назначения их на ответственные посты... будет теперь под силу нам лишь в том случае, если на каждую из крупных отраслей, которыми единолично ведал тов. Свердлов... вы выдвинете целые группы людей» ^[11] — писал Ленин.

Такую же оценку Свердлову давали Троцкий, и историк-меньшевик Б. Николаевский.

После смерти Свердлова и Ленина бесспорными лидерами партии и государства остались Бронштейн-Троцкий, Радомысльский-Зиновьев (глава Исполкома Коминтерна, в период болезни Ленина возглавлял правительство), Розенфельд-Каменев (председатель Совета труда и обороны, еще при Ленине председательствовал на заседаниях Политбюро) — и значительно ниже по известности стоял грузин Джугашвили-Сталин (генеральный секретарь ЦК партии, что поначалу рассматривалось, как аппаратно-чиновничья должность).

Впрочем, и сам Ленин, как теперь пишут еврейские исследователи, тоже был по материнской линии (Бланк) еврейского происхождения^[12]... Горький как-то спросил Ленина: жалеет ли он людей? Ленин ответил: «Умных жалею. Умников мало у нас... Русский умник почти всегда еврей, или человек с примесью еврейской крови»^[13].

В результате, уже по ленинскому критерию отбора таких «умников», пригодных для дела компартии, их оказалось очень много на ответственных постах, доходя до 80-90% в наркоматах финансов, иностранных дел и внешней торговли (см., например, приведенный проф. Саттоном список Советского бюро в Нью-Йорке).

Они преобладали в числе комиссаров гражданской войны и затем в руководстве карательных органов, правда, дополняясь латышами, поляками и др. Убийство Царской семьи, что имеет для русских людей особое значение, «курировал» Свердлов, организовал на месте и возглавил Я.Х. Юровский... (Тут, скорее всего, небольшая неточность, так как имеется много фактов указывающих на то, что расстрела царской семьи в действительности не было - С.Г.)

Разумеется, все они давно отошли от национальных еврейских традиции отцов и дедов. Однако, и к русской культуре не приобщились. Более того, как писал совсем не антисемит, а либерал и бывший марксист Г.П. Федотов — еврейство было силой, «которая в эту эпоху вливалась в русскую интеллигенцию, усиливая ее денационализированную природу и энергию революционного напора...

Освобожденное духовно с 1880-х годов из черты оседлости силой европейского «просвещения»« еврейство оказалось «максимально беспочвенно, интернационально по сознанию и необычайно активно...

Его ненависть к царской и православной России не смягчается никакими бытовыми традициями. Еврейство сразу же занимает в русской революции руководящее место»^[14].

Для более же простых людей, чем проф. Федотов, все это выливалось и в более простую формулу: советская власть была для них еврейской властью. На это не могли закрывать глаза и честные евреи, выпустившие в 1923 г. в Берлине примечательный сборник «Россия и евреи».

В обращении «К евреям всех стран!» они отметили, что «Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям»^[15].

«Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе красной армии...

Он видит, что проспект Св. Владимира носит теперь славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск в Слуцк.

Русский человек видит теперь еврея и судьей и палачом...»; «а все еврейство в целом... на нее [революцию] уповает и настолько себя с ней отождествляет, что еврея-противника революции всегда готово объявить врагом народа»^[16] (И.М. Бикерман).

Примечательно, что авторы сборника отмежевалась от евреев-большевиков как предателей интересов и России, и еврейства. Они предупредили, что рано или поздно коммунистический режим падет, и это грозит еврейству трагическими последствиями:

«Непомерно рьяное участие евреев-большевиков в угнетении и разрушении России — грех, который в самом себе носит возмездие...»; за это «евреи неминуемо должны... в будущем жестоко поплатиться как за попытку в ложно понятых собственных интересах способствовать сохранению строя, оказавшегося таким гибельным для России»^[17].

Это в значительной мере было причиной еврейских погромов в годы гражданской войны. Лозунг «Бей жидов, спасай Россию!» стал для многих самоочевидным рецептом борьбы. В этой связи в июле 1918 г. Ленин подписал специальный Декрет о наказании за антисемитизм:

«Совнарком предписывает всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона...»^[18].

(Вот чем объясняется и требование Ленина, чтобы Троцкий в своей антирелигиозной кампании выдвигал впереди себя декоративную фигуру Калинина — см. Приложение 6).

К середине 1930-х годов — накануне чисток — эта проблема в партии еще более обострилась, особенно после страшной коллективизации, ответственным за которую многие сочли наркомзема Я.А. Яковлева (Эпштейна).

Хотя более важное значение имели карательные органы, организовавшие искусственный голод.

Напомним, что в 1934 г. евреи занимали в этих органах все ответственные посты: главой НКВД был Г. Ягода (с 1924 г. — заместитель председателя ОГПУ), его первым заместителем был Я.С. Агранов (Соренсон), начальником ГУЛага — М. Берман, начальником контрразведки — С. Урицкий, начальником иностранного отдела — А. Слуцкий при заместителях Б.Д. Бермане и С.М. Шпигельгласе; таковы были и многие начальники концлагерей, как, например, знаменитого Беломорканала — С. Фирин, Н. Френкель, Л. Коган, Я. Раппопорт, С. Жук^[19].

В это же время Гамарник возглавлял Политуправление Красной армии; Л. Каганович — Комиссию партийного контроля, в которую входили заместители Ярославский (Губельман) и Петере, члены — Беккер, Брике, Генкин, Гроссман, Давидсон, Левин, Меерзон, Поспелов (Фейгельсон), Рабичев, Рубинштейн, Френкель, Хавкин, Шарангович, Кахиани, Шадунц.

В комиссии советского контроля, возглавлявшейся Куйбышевым, заместительницей была Землячка (Залкинд), членами — Беленький, Анцелович, Гайстер, Розенман, Бауэр, Вейнбаум, Венгерова, Геммервердт, Гиндин, Гладштейн, Гольдич, Дейч, Карлик, Киссис, Соме, Манфред, Меламед, Розит, Трилиссер, Фейгин, Межлаук, Назаретян и Хаханьян.

Аналогичное положение было в печати и в наркомате «просвещения», кадры которого выпестовал еврей и масон Луначарский. Борьбою против Церкви руководил Е.М. Ярославский (Губельман), член ЦК ВПК(б), бессменный глава «Союза воинствующих безбожников».

А. Кац дополняет картину в сфере советской разведки, которую возглавляли М.А. Трилиссер (1921-1929), А.Х. Артузов-Фраучи (1929-1934), А.А. Слуцкий (1934-1938), Шпигельглас (1938); «среди евреев-резидентов отметим А. Шустера в Лондоне, В. Кривицкого в Нидерландах, А Орлова в Испании, Б. Рыбкина в Финляндии», П. Гутцайта в США, Б. Бермана и Б. Гордона в Германии, Эрдмана в Риме, Рейсса в Швейцарии, героев испанской войны — Л. Штерна и Н.А. Эйтингона; ценных агентов М. Аксельрода, Я. Райха, А. Дейча, Г. Смолку и др.

То же в дипломатическом ведомстве: «Евреи-большевики составляли костяк Наркомата иностранных дел. Два из трех заместителей Литвинова [Валлаха] — Сокольников (Бриллиант) Г.Я. и Карахан Л.М. были евреями.

Евреи возглавляли важнейшие отделы Наркомата: 1, 2, 3-й Западные, 1-й Восточный, консульский, печати и информации, экономический. Аппарат этих и других отделов почти полностью был укомплектован большевиками-евреями.

В 1920-1930-е годы евреями были послы в Германии (Иоффе А.А., Суриц Я.З.), Англии (Розенгольц А., Майский И.М.), Италии (Штейн Б.Е.), Австрии (Петровский A.M.), Японии (Юренев К.К.), Румынии (Островский М.С.), Испании (Розенберг М.), Латвии (Бродовский С.И.), Литве (Карский М.А.), Уругвае (Минкин А.Е.), Турции (Карахан Л.М.), Китае (Иоффе А.А.).

...В те годы евреи-большевики наиболее полно отвечали требованиям ЦК ВКП(б) по профессиональным качествам и преданности большевизму» ^[20] (вспомним замечание Ленина об «умниках»).

Кац резюмирует: «В целом, евреи большевики верой и правдой служили ВКП(б), способствуя ее авторитету и власти над советским народом. Трудно сказать, как без них сложилась бы диктатура Сталина....

Существовали целые пласты общества, где влияние евреев было особенно важно... это прежде всего сфера идеологии: политуправление армии и флота, культпросвет с важнейшим из искусств — кино, коммунистические Университеты и Академии.

Здесь они были непревзойденными в марксизме-ленинизме говорунами — редакторами центральных и местных газет и журналов, лекторами, журналистами, агрессивно и не без таланта утверждающими политику центральных органов ВКП(б)»^[21].

Учтем и такое замечание Каца: «Впервые в истории возникла лавина смешанных русско-еврейских браков, особенно среди интеллигенции, партийных функционеров и партийной элиты.

Партийцы, очевидно, равнялись в этом деле на Политбюро, члены которого — Бухарин, Молотов, Рыков, Ворошилов, Андреев, Киров, Калинин, Ежов и др. — поголовно имели жен-евреек. По-видимому, они этим подчеркивали свою революционность»^[22].

Таким образом, картина становится еще более однозначной — что важно в свете нижеследующих соображений.

Ибо вторая причина — почему оказалось много евреев в числе противников сталинского курса — связана не только с их количеством в «старой гвардии» и их ведущим положением на верхах, но и с их позицией в тогдашнем идейном споре, разделившем партию.

Внешне он шел между сторонниками Троцкого, считавшими «невозможной победу революции в России без победы мировой интернационалистической революции», которую следует развивать по линии Коминтерна, — и сторонниками Сталина, тоже верившими в мировую революцию, но взявшими курс на построение и укрепление социализма сначала в одной стране, России, «без чего мировая революция невозможна».

Ибо они поняли, что сохранить власть можно, лишь перевшись на самый многочисленный — русский народ — и хотя бы как-то учитывая его интересы.

Если верить попавшим к немцам в 1930-е годы постановлениям Политбюро ВКП(б), то уже в 1934 г. цели Сталина были следующими: «ВКП(б) должна временно отказаться от самого своего идейного существа для того, чтобы сохранить и укрепить свою политическую власть над страною.

Советское правительство должно на время перестать быть коммунистическим в своих действиях и мероприятиях, ставя себе единственной целью быть прочной и сильной властью, опирающейся на широкие народные массы в случае угрозы извне» (Постановление Политбюро ВКП(б) от 24 мая 1934 г.)^[23].

Даже если эти документы были списаны информатором неточно или были подброшены немцам специально, для зондажа — это в чем-то похоже на последующие действия Сталина.

Пойти же по этому пути можно было, лишь реабилитировав историю российской государственности, русский патриотизм и национальные традиции русского народа — в разном отношении к этому и состояла внутренняя суть пролегшего в партии водораздела.

Это подтверждается многочисленными высказываниями Троцкого о «термидорианском строе» Сталина, который «без знания иностранных языков — был неотделим от русской почвы»; никто «не верит более в революционную роль Сталина!».

И Троцкий делал вывод: «Коминтерн уже труп. Его покидают с одного конца патриоты, с другого — интернационалисты»; из последних должна быть создана «новая международная организация, которая отбросит назад Коминтерн и нанесет смертельный удар авторитету советской бюрократии на ее национальных позициях в СССР»^[24].

Таким образом, противоречие между троцкистами и сталинистами было не только в очередности этапов и задач, связанных с мировой революцией, но и в отношении к русскому народу. У Троцкого отсутствовали малейшие признаки понимания русского национального чувства. Даже в Царь-пушке и Царь-колоколе в Кремле он видел «тяжелое московское варварство»^[25].

И вспоминая суждение Федотова, можно понять, что описанный выше еврейский стержень существовавшего партийно-государственного аппарата уже по своим духовно-психологическим качествам не был склонен к назревшему национал-большевицкому решению.

Такие аппаратчики автоматически становились на сторону Троцкого и его соратников (уже в отношении к Брестскому миру, который они воспринимали не как «передышку», а как «измену делу мировой революции»). Вообще, как отмечал З. Фрейд, ассимилированное еврейство во всех странах космополитично, ибо подсознательно чувствует свою причастность к влиятельному народу, рассеянному по всему миру.

В сборнике «Россия и евреи» также затрагивается этот аспект: «единственную причину участия евреев в революционном движении... было бы неправильно искать только в бесправии и в тяжелом экономическом положении еврейских масс в черте еврейской оседлости...

 Существуют причины и другого рода, которые следует искать уже не во внешнем гнете и не в бесправии, а в процессах, происходящих внутри самого еврейства», — считал И.О. Левин. — Так, в Баварии и Венгрии, где коммунистам удалось на короткое время захватить власть, «количество евреев-участников... огромно... число евреев-руководителей большевистского движения в Венгрии доходило до 95% ...

Между тем правовое положение евреев в Венгрии было прекрасным, никаких ограничений в правах евреев там уже давно не существовало и, наоборот, евреи в Венгрии в культурном и экономическом отношениях занимали положение, при котором антисемиты уже могли говорить о еврейском засилии».

И Левин продолжал: «На наш взгляд, объяснение... следует искать как в характере большевистского движения, так и в специфических особенностях культурного уровня еврейского народа...

Конечно, не случайно то, что евреи, ...не связанные в своем большинстве никакими традициями с окружающим их миром, часто в этих традициях видевшие не только бесполезный, но и вредный для развития человечества хлам, оказались в такой духовной близости к этим революционным идеям»^[26].

Заметим, что объяснение этому (достаточно простое) надо искать в связи с исторической религиозной судьбой еврейства в целом. Этот феномен уже давно логично и убедительно рассмотрен в православной историософии -но это выходит за рамки нашей темы^[27].

Сталин в своих чистках, чувствуя непригодность имевшегося партаппарата для решения назревших проблем, руководствовался лишь прагматическими потребностями удержания власти.

Как писал даже Р. Медведев об этой замене евреев «новой прослойкой людей, большей частью крестьянского происхождения», — «это была реакция огромной славянской страны на интернациональные космополитические эксперименты 20-х и 30-х годов, которые игнорировали национальный фактор.

Сталин просто поднял эту новую прослойку к власти: он не создал ее. Без всякого преувеличения можно рассматривать чистки 1936-1938 годов как один из последних этапов гражданской войны в России»^[28].

Разумеется, исход этого этапа «гражданской войны» был важен и для Уолл-стрита. Ознакомившись выше с методами и масштабом действий «мировой закулисы», трудно себе представить, что она лишь безучастно наблюдала за внутрипартийной борьбой в СССР, не пытаясь повлиять на ее исход в пользу тех людей, которых считала более полезными себе.

При этом, надо полагать, вновь оказались важны старые личные связи революционеров-эмигрантов с заграницей, куда в 1929 г. был выслан Троцкий.

Он, видимо, не случайно стал главной фигурой сталинских обвинений — и как вождь «старой гвардии», и как приверженец «перманентной революции», а также и по своим личным особенностям.

Всех его контактов с западным миром мы не знаем, но стоит отметить хотя бы некоторые его родственные и личные связи, которые, с одной стороны, создавали ему поддержку на Западе, с другой стороны — делали из него удобную мишень для сталинских обвинений в «двурушничестве», «связях с капиталистами» и работе на них. (При этом сам Сталин любил о себе подчеркивать, что не жил в эмиграции.)

Дядя Троцкого, банкир-миллионер Абрам Львович (Лейбович) Животовский, был членом специального консорциума «Русско-Азиатского банка», сотрудничал с «Америкэн Металл Компани» и нью-йоркским «Нэшнл Сити Бэнк»; представителем его фирмы в Японии был знаменитый английский агент Сидней Рейли (З. Розенблюм, родившийся в семье русских евреев).

У Абрама Животовского известны как предприниматели и биржевые дельцы еще три брата: Тевель (Тимофей), Давид, Илларион. Абрам и Давид, возможно, были масонами (они открывают список 385 лиц, имевших в 1909 г. отношение к делу масона кн. Д.О. Бебутова).

Сын Тевеля, т.е. один из кузенов Л. Троцкого, был женат на сестре лидера меньшевиков Ю.О. Мартова (Цедербаума), высланного в 1920 г. в эмиграцию. После октябрьского переворота все братья эмигрировали в Стокгольм и затем осели в разных странах (Франция, США), «пытаясь наладить контакты между Советской республикой и коммерческими кругами Запада»^[29].

(Примечательно, что в своей автобиографии, изданной в 1930 г., Троцкий ни разу не упомянул фамилии Животовских!)

Земляками Троцкого из Елисаветградского уезда Херсонской губернии были также следующие известные большевицкие деятели и иностранные бизнесмены^[30]:

Г.Е. Зиновьев (Овсей Гершон Аронов Радомысльский; «к началу 1920-х гг. ... собрал вокруг себя немалое число родственников и земляков, что вызвало недовольство со стороны части партийной организации Петрограда»).

В.К. Таратута (Арон Шмуль Рефулов, женившийся ради денег для партии на богатой купчихе, член ЦК РСДРП(б), затем один из руководителей ВСНХ и Внешторгбанка СССР, т.е. «Роскомбанка» — см. у Саттона).

Яков Моисеевич Шатуновский (член Петроградского Совета, начальник политчасти Главного Управления учебных заведений, сотрудник Реввоенсовета).

Григорий Натанович Мельничанский (сотрудник Профинтерна и Коминтерна, член Президиума Госплана и Комиссии внешних сношений при ВЦСПС).

Е.Ф. Розмирович (ур. Майш, стала председателем следственной комиссии Верховного Трибунала ВЦИК, затем женой посла СССР в США А.А. Трояновского; ее сестра-революционерка Е.Г. Майш-Бош в начале 1920-х гг. была чем-то вроде гражданской жены Г. Пятакова).

Братья Гомберги[31], упоминаемые проф. Саттоном. Александр Гомберг — американский бизнесмен, литературный агент Троцкого в США, секретарь, переводчик и консультант миссии американского Красного Креста в России в 1917 г., в 1927 г. становится экспертом по России в «Чейз Нэшнл Бэнк», сотрудничал и был знаком с К. Радеком, Зиновьевым, Каменевым и его женой, Бухариным, Раковским, Пятаковым, Крестинским, судебные процессы над антисталинской оппозицией в 1930-е годы затронули многих его друзей.

Сергей Гомберг — псевдоним «С.С. Зорин», в 1906 г. эмигрировал в США, откуда вернулся с Троцким, в СССР один из референтов Зиновьева, в 1924 г. стал членом ЦК РКП(б). Вениамин Гомберг — член ЦИК на первом съезде Советов в 1917 г., при большевиках руководитель Русско-германской торговой кампании и Всесоюзного химического синдиката, чьим зарубежным партнером была «ИГ Фарбениндустри».

Американские миллионеры Хаммеры: Юлиус — один из основателей компартии США и сотрудник Советского бюро в Нью-Йорке; его сын Арманд в особом представлении не нуждается, разве что стоит добавить, что в годы нэпа он через маскировочное «окно» в Эстонии, пробитое Тартусским мирным договором для экспорта большевиками золота, вывез из России в США и на западные рынки огромное количество русских музейных ценностей ^[32   .

Следует также учесть, что Л.Б. Каменев был женат на сестре Троцкого — Ольге Давидовне.

Исследовательница этой темы И. И. Иванова отмечает, что, таким образом, все три лидера антисталинской оппозиции — Зиновьев, Каменев и Троцкий — были земляками; кроме того, все вышедшие из этого уезда «представители революционной элиты имели зарубежные связи» — прежде всего с США^[33].

О наличии этих связей показывает попытка заступничества Трояновского за братьев А. Гомберга в СССР — Вениамина и «Зорина», связанных с антисталинской оппозицией.

Когда за границу был выслан сам Троцкий, он там не нуждался в деньгах и имел мощную охрану; причем с ним поддерживали контакты многие его агенты в СССР (они были выявлены после захвата в 1936-1938 гг. чекистами архивов Троцкого у его сына в Париже).

В этом кругу вращались многие осужденные оппозиционеры. Немало их находилось за границей на дипломатической работе или ездили туда (Радек, Раковский, Крестинский, Пятаков, Бухарин, Бессонов, нарком внешней торговли А.П. Розенгольц и др.), так что у них были возможности и политических контактов, и коммерческих дел (Розенгольца на процессе обвинили в финансировании оппозиции через нелегальные заграничные сделки).

Нелегальные связи с западными кругами, бесспорно, поддерживал Бухарин. В 1936 г. он встречался в Париже с меньшевиками Б.И. Николаевским и Ф.И. Даном, информируя их о состоянии внутрипартийной борьбы в СССР.

Выступая на одном из эмигрантских собраний в Праге, по свидетельству масонки Е.Д. Кусковой, Бухарин сделал масонский знак, «давая знать аудитории, что есть связь между нею и им, что прошлая близость не умерла»^[34].

И как стало известно лишь недавно, Бухарин, вернувшись из этой загранпоездки, летом 1936 г. тайно встречался с послом США в СССР У. Буллитом «в поезде по пути в Петроград, во время которой Бухарин ему рассказал, что Сталин ведет тайные переговоры с немцами» (известно от секретаря американского посла^[35]).

(Буллит фигурирует и в книге проф. Саттона в числе сторонников признания большевиков в годы гражданской войны.)

Стоит отметить и возможность масонских связей, которые, в отличие от партийных, отличаются большей неустареваемостью — из-за мистического ритуала «посвящения» и приносимой клятвы с угрозой смертельной кары за ее нарушение.

Так, есть сведения, что Троцкий вступил в масонство в парижской эмиграции^[36] (в своей автобиографии он лишь описывает, что около года изучал масонство в тюрьме).

Трудно сказать, насколько точны подобные утверждения относительно Ленина — хотя немало революционеров в эмиграции вступали в ложи по конъюнктурным причинам (Н. Свитков включает Ленина в свой известный и в целом достоверный список без указания источников информации.)

Если судить только по масонским (которые становятся доступны очень редко) и близким к ним источникам, то из большевиков и связанных с ними лиц масонское посвящение в свое время получили:

• И.И. Скворцов-Степанов (первый нарком финансов) и
• Г.И. Петровский (уже в марте 1914 г. они, с согласия Ленина, «по-братски» брали деньги на революцию у масонов П.П. Рябушинского, издававшего влиятельную газету «Утро России», и А.И. Коновалова^[37]),
• Луначарский (нарком просвещения),
• К. Радек (руководящий сотрудник наркомата иностранных дел и член Исполкома Коминтерна, зав. отделом международной информации ЦК),
• С.П. Середа (нарком земледелия),
• Ю.В. Ломоносов (член президиума ВСНХ),
• Н.В. Некрасов (бывш. министр Временного правительства, при большевиках сотрудник ЦСПО),
• Максим Горький с женой и приёмным сыном З.А. Пешковым (этот брат Свердлова стоял очень высоко в масонстве Антанты, выполняя много доверительных поручений, в том числе в Сибири при правлении Колчака).

На этом фоне было бы интересно найти объяснение тому, почему в Советской России была использована масонская символика в качестве^[38] государственной — пятиконечная звезда (пентаграмма).

Ведь символ — это отображение некоего духовного содержания (о значении пентаграммы скажем в конце).

И не может быть, чтобы большевицкие вожди, вводя эти символы, не поинтересовались их происхождением — а вышеперечисленные большевики-масоны просто не могли их не знать (прежде всего Троцкий, сделавший ее символом Красной армии).

Даже если считать звезду древним символом, то удивляет, как мог попасть в советский герб столь редкий в геральдике «молот», прочно узурпированный масонством (см. далее), в частности как символ власти мастера ложи, откуда возникло масонское выражение «власть молота» в значении «власть мастера в открытой ложе» .

Может быть, не в последнюю очередь этой символикой объяснялось то, что «сразу же после революции 1917 г. французские масоны высказались за установление отношений с Москвой....

«Великая ложа» и «Великий Восток» в 1924 г. ходатайствовали о принятии СССР в Лигу наций... в надежде, скорее иллюзорной, что им удастся осуществить в России триумф масонских принципов»^[39], — пишет французский историк масонства.

Правда, в 1922 г. тот же Троцкий на IV Конгрессе Коминтерна заклеймил масонство как «буржуазное явление», но это никогда не мешало ему пользоваться помощью тех же буржуа — как раньше для революции, так и потом для восстановления разрушенного ею хозяйства...

Выше мы привели лишь несколько разрозненных указаний на то, что за процессами 1930-х годов и обвинениями оппозиционеров в «терроре» и «работе на капиталистические разведки» с целью «свержения социалистического строя», могли скрываться и реальные факты связей с заграницей.

Некоторые из заявлений обвиняемых в какой-то мере похожи на правду, например, признание Раковского, друга Троцкого, о подготовке «дворцового переворота» с целью «восстановления капиталистических отношений... через открытый шлюз для внешней торговли..., через широко открытые двери для концессионных капиталов.

Бухарин, отрицая связи с разведками, признал эти цели в качестве своих теоретических убеждений^[40].

Взгляды Бухарина называли «правыми» — но, конечно, не в смысле ориентации на русскую национальную традицию; его антирусские высказывания достаточно известны. Бухарин был «правым» в смысле сочетания социализма с рыночными отношениями в экономике; такими же «правыми» были Рыков, Томский.

Это не противоречило «построению социализма в одной стране», тем более что Сталин потом использовал некоторые их тезисы.

Поэтому причину репрессии над бухаринцами, видимо, следует видеть в том, что они, опасаясь личной диктатуры Сталина, приняли сторону троцкистов-интернационалистов, составлявших основную часть антисталинской оппозиции.

Зиновьев же и Каменев, по его мнению Троцкого, органично вписывались в ряды интернационалистов — все «должно было враждебно противопоставить их той волне самобытности, которая угрожала ... смыть Октябрьскую революцию»^[41].

Но они, будучи сначала союзниками Троцкого, предали его — а потом по логике событий настал и их черед, ибо они по всей своей сути были несовместимы с «самобытным термидором» Сталина.

Разумеется, сталинские чистки, помешали осуществлению начатой Уолл-стритом политики — превратить СССР в свою подконтрольную колонию.

Однако в 1930-е годы «мировая закулиса» была вынуждена стерпеть внутрипартийную победу Сталина и не ссориться с ним. Ибо СССР был нужен ей для другой, более важной цели: для разгрома неожиданно возникшего главного врага «мировой закулисы» — фашизма.

Ведь все это участие Уолл-стрита в укреплении СССР в 1920-1930-е годы происходило на фоне возрастания в Западной Европе национальной реакции на победу «мировой закулисы» в первой мировой войне, и эта реакция нравилась западным демократиям гораздо меньше, чем коммунизм.

Эти новые авторитарные режимы в Европе предложили альтернативную (корпоративную) общественную модель, отменявшую паразитическую роль банков и финансируемых ими партий — что грозило нарушить глобальные демократические планы банкиров...

Это движение в то время объединяли под названием «фашизм» — но до второй мировой войны это слово не имело того расистского значения, которое ему придают сегодня, распространяя и на гитлеровский национал-социализм.

В фашистском движении еще до Гитлера участвовали католическая Церковь (католическое социальное учение) и видные европейские экономисты; во всех демократических странах росли партии фашистского типа, а фашистские государства демонстрировали быстрые экономические успехи, опираясь на широкую поддержку народа.

(Впрочем, уже в итальянском фашизме были сильны языческие, нехристианские черты — что и обрекло его в конечном счете на поражение.)

Для «мировой закулисы» стало ясно, что справиться с этим движением можно только силой — то есть путем новой всеевропейской войны.

Для этого необходимо было представить своим народам убедительный военный повод, то есть агрессора, чтобы оправданным ударом по нему разбить все европейское национально-корпоративное движение. А агрессора надо было взрастить.

Родоначальник фашизма Муссолини мало годился на эту всеевропейскую роль. Еще меньше — генерал-христианин Франко и сдержанный профессор Салазар.

Однако, неуравновешенный Гитлер (его нацизм отличался от классического фашизма именно расовой теорией) был весьма обнадеживающей точкой приложения сил — именно он из всех авторитарных режимов 1930-х годов получил наибольшие кредиты Уолл-стрита.

(Этот феномен не оставили без внимания и демократические авторы, хотя умолчали о закулисной сути этого явления^[42]).

«Мировая закулиса» выбрала для этой роли Гитлера и с учетом того, чьими руками будет осуществлен его будущий разгром.

Ибо антиславянская направленность книги «Майн кампф» (1924) давала надежду, что именно агрессия Гитлера против славян станет поводом для войны и будущей расправы. (Показательно, что США признали СССР через 10 месяце» после прихода к власти Гитлера.)

Этой цели служило и Мюнхенское соглашение 1938 г., развязавшее Гитлеру руки для экспансии на Восток за счет принесения в жертву Чехословакии. Так в шахматах жертвуют фигуру, чтобы подтолкнуть противника в ловушку и поставить мат.

(Р. Б. Локарт тогда сразу утешил друга Масарика: Чехословакия сдается Гитлеру лишь временно, скоро мы ее вернем.)

Б. Николаевским приведено много документальных фактов, что Сталин надеялся на союз с национал-социалистической Германией еще с 1934 г., поскольку это устраняло бы для СССР опасность втягивания в назревавшую войну.

Поэтому в политике антисталинской оппозиции (ориентированной на западные демократии) — и соответственно в чистке аппарата — сыграл роль еще и этот фактор, о котором Бухарин информировал посла США.

Николаевский так пишет об этой причине чистки: «Расправлялись со всеми, относительно кого могла возникнуть мысль, что они не примут идеи соглашения с гитлеровской Германией...

Расправы особенно усилились, когда два крупнейших резидента НКВД за границей, работавшие в тесном контакте с аппаратом, не просто порвали с НКВД, но и начали выступать с разоблачениями в зарубежной печати. Это были Рейсе и Кривицкий...

Оба они были евреями, и очевидно, что на их решение повлияли планы Сталина вступить в союз с воинствующим антисемитом Гитлером»^[43]. По той же причине во главе МИДа Литвинов был заменен русским Молотовым.

Заключение пакта между СССР и Германией в августе 1939 г. было логично.

Известный советолог Л. Фишер в переписке с Николаевским отметил: «Соглашение с Западом для СССР означало войну [против Германии], в то время как соглашение с Гитлером означало отсутствие войны в течение какого-то времени»; то есть Сталин «мечтал направить гитлеровскую экспансию на Запад»^[44], превратить войну во внутриевропейскую «разборку» и выиграть время, заодно вернув захваченные Польшей земли.

Таким образом, Сталин вновь нарушил планы Запада — европейская война началась не по самому простому и дешевому, мюнхенскому сценарию: Гитлер сначала занял почти всю Европу.

Но при исходных геополитических целях Гитлера — расширение Германии за счет славянских земель — столкновение между нею и СССР рано или поздно должно было произойти.

Тем более, что Сталин настаивал на включении в советскую зону влияния Финляндии, Румынии, Болгарии и Проливов в Средиземное море, на что Гитлер пойти не мог. Поэтому Сталин, разумеется, тоже готовился к будущей войне с Германией, но Гитлер его опередил.

В конечном счете, расчет тех кругов, кто финансировал Гитлера и устроил Мюнхенское соглашение, оправдался...

После нападения Германии на СССР Сталину вновь пришлось ориентироваться на западные демократии и объяснять им причины своего национал-большевицкого поворота лишь как прагматические:

«Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию»^[45] — говорил Сталин Гарриману, уполномоченному президента США Рузвельта.

Таким образом, праздник 9 мая как «День победы над фашизмом», помимо победы советской армии над внешним врагом, означает — если вдуматься в его буквальное название — победу «мировой закулисы» над своим главным тогдашним врагом: ценою славянской крови.

Нередко говорят: другого выхода у Сталина не было. Не было — как у коммуниста.

Патриот же, даже православный,  во главе Российского государства постарался бы создать подлинный нравственный оплот противостояния планам «мировой закулисы» в союзе с такими корпоративными государствами, как Испания, Португалия, Австрия (при канцлере Дольфусе), быть может и с Италией (с оказанием на нее корректирующего давления), и, разумеется, с большинством славянских, балканских и восточноевропейских народов, опасавшихся нацистской экспансии. Но это опять-таки другая тема.

Можно сказать, что чистки и процессы 1930-х годов, были своеобразным отзвуком описанной проф. Саттоном первой «российско-американской революции» 1917-1921 годов.

Саттон тоже отмечает: «Эти вымученные пародии на судебные процессы, почти единодушно отвергнутые на Западе, могут пролить свет на намерения Троцкого», ибо «Троцкий сумел создать себе поддержку от интернационалистов-капиталистов».

Но об истоках зарубежных связей оппозиционеров Сталин, разумеется, предпочел умолчать, ибо при расследовании этого скомпрометированной оказалась бы вся большевицкая партия, начиная с Ленина, пришедшая к власти на деньги врагов России.

Сталин сам был причастен и к большевицкой государственной измене в годы первой мировой войны, и к геноциду крестьянства в годы коллективизации. И в дальнейшем он не превратился из Савла в Павла (за которого его нередко выдают не слишком последовательные патриоты).

Он не вернул страну к Истине и к подлинному патриотизму, а лишь использовал его внешние традиционные черты для укрепления собственной власти. Марксистская идеология продолжала оставаться «единственно верной», культ вождя утверждался под лозунгом: «Сталин — это Ленин сегодня».

Это не означало и ослабления репрессий против народа, стоивших жизни все новым миллионам людей по принципу — «Лес рубят, щепки летят».

Даже если вопрос поставить так: пошла ли объективно на пользу русскому народу национальная мутация большевизма, начавшаяся этими процессами и заявившая о себе в последующее десятилетие в связи с войной? — то польза тут была не благодаря Сталину, а благодаря сопротивлению самого русского народа, подспудно пересилившего беснования интернационалистов.

При неправедных режимах надо всегда разделять интересы власти и интересы народа. Иногда они невольно совпадают, как, например, в защите целостности государства.

Однако национал-большевизм потом и помешал воссозданию подлинного русского патриотизма, ставя его под удар обвинений в «сталинизме» и т. п., сужая исторический и духовный кругозор его носителей. Партия же в целом до конца держалась своей ложной, в том числе, и богоборческой идеологии, не жалея ради нее своего народа.

Но и утверждать, как это долго делали левые либералы на Западе и затем советские потомки репрессированных партийцев, что главным — и чуть ли не единственным! — палачом народа был Сталин, «исказивший учение Ленина» — это значит обелять ленинско-троцкистскую «гвардию», которая с 1917 года совершила наиболее жестокие преступления против русского народа.

Эмигрант В.Л. Бурцев, в связи со сталинскими процессами 1930-х годов, выпустил книгу с подзаголовком «По поводу 20-летнего юбилея предателей и убийц», в которой писал о подсудимых:

 «Историческая Немезида карала их за то, что они делали в 1917-18 гг. и позднее... Невероятно, чтобы они были иностранными шпионами из-за денег. Но они, несомненно, всегда были двурушниками и предателями — и до революции, и в 1917 г., и позднее, когда боролись за власть со Сталиным... Не были ли такими же агентами... Ленин, Парвус, Раковский, Ганецкий и другие тогдашние ответственные большевики?»

В этих процессах Сталин «не проявил никакого особенного зверства, какого бы все большевики, в том числе и сами ныне казненные, не делали раньше...

Сталин решился расправиться с бывшими своими товарищами», ибо «чувствует, что в борьбе с Ягодами он найдет оправдание и сочувствие у исстрадавшихся народных масс. В России... с искренней безграничной радостью встречали известия о казнях большевиков...»^[46].

Понятен поэтому восторг одного старого офицера, который сказал тогда: «Я счастлив. Тюрьмы полны евреями и большевиками» (эту фразу передают многие авторы, например, Р. Медведев и Л. Разгон).

На фоне этих цитат можно поправить и слова проф. Саттона, что «современная Россия продолжает царский антисемитизм». Это верно лишь в том смысле, что национально мыслящие русские люди всегда относятся к евреям так, как евреи относятся к России.

 

^[1] См. статьи А. Мосякина: Огонек. М. 1989. №№ 6-8. Наше наследие. М. 1991. № 2 и № 3^.

^[2] New York Times. 1921. Aug. 23. P. 19; Aug. 24. P. 19

^[3] Ibid. April 24. P. 18.

^[4] Ibid. April 29. P. 1.

^[5] New York Times. 1921. April 30. P. 4; April 9. P. 2.

^[6] Шмелев И. Душа родины. Париж. 1967. С. 198.

^[7] Там же. С. 215.

^[8] Ленин В. Собр. соч. 4-е изд. 1950. Т. 31. С. 437.

^[9] Стенограмма пленума ВКП(б), апрель 1926 г. С. 110 // Цит по: Троцкий Л. Портреты революционеров. М. 1991. С. 170.

^[10] Куда хотел бежать Свердлов? // Источник. М. 1994. № 1, С. 34.

^[11] Ленин В. ПСС. 5-е изд. Т. 8. С. 79.

^[12] Штейн М. Ульяновы и тайны родословной и псевдонима.

^[13] Горький М. Владимир Ленин // Русский современник. 1924. № 1. С. 241.

^[14] Федотов Г. Лицо России. Париж. 1988. С. 113.

^[15] К евреям всех стран! // Россия и евреи. Берлин. 1923. С. 6.

^[16] Там же. С. 22, 74.

^[17] Там же. С. 6, 134-135.

^[18] Известия. 1918. М. 27 июля.

^[19] Сведения в этом и следующем абзаце, за отсутствием обобщающих данных у еврейских авторов, приводим по книге: Иванов А. Логика кошмара. М. 1993.

^[20] Кац А. Евреи. Христианство. Россия. С. 327— 334.

^[21] Там же. С. 328.

^[22] Там же. С. 320.

^[23] Цит. по: Николаевский Б. Тайные страницы... С. 415-416. 

^[24] См., напр.: Троцкий Л. К истории русской революции. М. 1990. С. 314; Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 146. 158.

^[25] Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 75.

^[26] Россия и евреи. С. 125-133.

^[27] Изложение основной концепции православного отношения к этой проблеме см. в других наших работах (Миссионеры с рю Пюто... // Назаров М. Заговор против России. 1993; в журнале: Православная беседа. М., 1995, №3, 5-6, а также в послесловии к предыдущему выпуску в серии «РИ» (Шубарт В. Европа и душа Востока.)

^[28] Медведев Р. О Сталине и сталинизме. Оксфорд. 1979. С. 112.

^[29] См.: Островский А. О родственниках Л.Д. Троцкого по материнской линии // Из глубины времен. СПб. 1995. № 4.

^[30] См.: Иванова И. Лев Троцкий и его земляки // Там же.

^[31] Также по данным книги: Libbey James. Alexander Gumbere and Soviet-American Relations 1917-1933. Kentucky. 1977.

^[32] См.: Мосякин А. Антикварный экспортный фонд // Наше наследие. М. 1991. № 2. С. 40.

^[33] Иванова И. Указ. соч. С. 76-89.

^[34] Берберова Н. Указ. соч. С. 98, 248.

^[35] См.: Фельштинский Ю. Разговоры с Бухариным. М 1993. С. 17.

^[36] Хасс Л. Масонство в Центральной и Восточной Европе. Вроцлав. 1982 // Цит. по: Иванов А. Указ. соч. С. 25.

^[37] Катков Г. Февральская революция. С. 214-215; Минувшее. Париж. 1987. № 4. С. 142, 145-147.

^[38] Lennhoff E., Posncr О. Internationales Freimaurerlexikon. S. 664-665.

^[39] Chevallier P. Histoire de la franc-maconnerie francaise. Paris. 1975.P. 210

^[40] Судебный отчет по делу антисоветского «правотроцкистского блока», рассмотренному военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2-13 марта 1938 г. М. 1938. С. 369, 186.

^[41] Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 208.

^[42] См., напр.: James Pool and Suzanne Pool. Who Financed Hitler. The Secret Funding of Hitler's Rise to Power 1919-1933. New York. 1978; Э. Саттон тоже посвятил этой теме книгу: Wall Street and the Rise of Hitler. Seal Beach, California. 1976.

^[43] Николаевский Б. Тайные страницы... С. 196-197.

^[44] Там же. С. 496.

^[45] Цит. по: Там же. С. 204.

^[46] Бурцев В. Преступление и наказание большевиков. Париж. 1938. С. 3-7.