Page 410 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

— Ну что ты, мамочка, мы ведь ещё живы!.. Мы ещё можем бороться!..
Ты ведь мне сама говорила, что будешь бороться, пока жива... Вот и давай-ка
думать, можем ли мы что-то сделать. Можем ли мы избавить мир от этого
Зла.
Она снова меня поддерживала своей отвагой!.. Снова находила правиль-
ные слова... Эта милая храбрая девочка, почти ребёнок, не могла даже пред-
ставить себе, каким пыткам мог подвергнуть её Караффа! В какой зверской
боли могла утонуть её душа... Но я-то знала... Я знала всё, что её ждало, если
я не пойду ему навстречу. Если не соглашусь дать Папе то единственное, что
он желал.
— Хорошая моя, сердце моё... Я не смогу смотреть на твои мучения... Я
тебя не отдам ему, моя девочка! Севера и ему подобных не волнует, кто оста-
нется в этой ЖИЗНИ... Так почему же мы должны быть другими?.. Почему
нас с тобой должна волновать чья-то другая, чужая судьба?!.
Я сама испугалась своих слов... хотя в душе прекрасно понимала, что они
вызваны всего лишь безысходностью нашего положения. И, конечно же, я не
собиралась предавать то, ради чего жила... Ради чего погиб мой отец и бедный
мой Джироламо. Просто, всего на мгновение захотелось поверить, что мы мо-
жем вот так взять и уйти из этого страшного, «чёрного» караффского мира,
забыв обо всём... забыв о других, незнакомых нам людях. Забыв о зле...
Это была минутная слабость усталого человека, но я понимала, что не
имела право допускать даже её. И тут, в довершение всего, видимо, не выдер-
жав более насилия, жгучие злые слёзы ручьём полились по моему лицу... А ведь
я так старалась этого не допускать!.. Старалась не показывать моей милой
девочке, в какие глубины отчаяния затягивалась моя измученная, истерзанная
болью душа...
Анна грустно смотрела на меня своими огромными серыми глазами, в ко-
торых жила глубокая, совсем не детская печаль... Она тихо гладила мои руки,
будто желая успокоить. А моё сердце криком кричало, не желая смиряться...
Не желая её терять. Она была единственным оставшимся смыслом моей
неудавшейся жизни. И я не могла позволить нелюди, звавшимся римским Па-
пой, её у меня отнять!
— Мамочка, не волнуйся за меня — как бы прочитав мои мысли, прошеп-
тала Анна. — Я не боюсь боли. Но даже если это будет очень больно, дедушка
обещал меня забрать. Я говорила с ним вчера. Он будет ждать меня, если нам
с тобой не удастся... И папа тоже. Они оба будут меня там ждать. Вот
только тебя оставлять будет очень больно... Я так люблю тебя, мамочка!..
Анна спряталась в моих объятиях, будто ища защиты... А я не могла её
защитить... Не могла спасти. Я не нашла «ключа» к Караффе...
— Прости меня, солнышко моё, я подвела тебя. Я подвела нас обеих... Я
не нашла пути, чтобы уничтожить его. Прости меня, Аннушка...
Час прошёл незаметно. Мы говорили о разном, не возвращаясь более к
убийству Папы, так как обе прекрасно знали — на сегодняшний день мы про-

играли... И не имело значения, чего мы желали... Караффа жил, и это было

К оглавлению 406