Page 440 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

яться на «светлое» обещание Папы, я решила сразу же воспользоваться раз-
решением и посетить когда-то сильно потрясшую меня папскую библиотеку…
Немного поплутав в знакомых коридорах, я всё же довольно быстро нашла
нужную дверь и, нажав на небольшой изящный рычажок, попала в ту же
огромную, до потолка забитую книгами и рукописными свитками, комнату.
Всё здесь выглядело совершенно, как прежде — будто никто никогда не до-
ставлял себе беспокойства, пользуясь столь дивным кладезем чужой мудро-
сти… Хотя я точно знала, что Караффа тщательно изучал каждую, даже
самую невзрачную книгу, каждую рукопись, попавшую в эту потрясающую
книжную сокровищницу…
Не надеясь быстро найти в этом хаосе интересующий меня материал, я
настроилась своим любимым способом «слепого смотрения» (думаю, так ко-
гда-то называли сканирование) и сразу же увидела нужный уголок, в котором
целыми стопками лежали рукописи… Толстые и однолистные, невзрачные и
расшитые золотыми нитями, они лежали, как бы призывая заглянуть в них,
окунуться в тот удивительный и незнакомый мне, мистический мир Катар, о
котором я не знала почти ничего… но который безоговорочно притягивал меня
даже сейчас, когда надо мной и Анной висела страшная беда, и не было малей-
шей надежды на спасение.
Моё внимание привлекла невзрачная, зачитанная, перешитая грубыми
нитками книжечка, выглядевшая выцветшей и одинокой среди множества
толстенных книг и золочёных свитков… Заглянув на обложку, я с удивлением
увидела незнакомые мне буквы, хотя читать могла на очень многих, известных
в то время языках. Это меня ещё более заинтересовало. Осторожно взяв кни-
жечку в руки и осмотревшись вокруг, я уселась на свободный от книг подокон-
ник и, настроившись на незнакомый почерк, начала «смотреть»…
Слова выстраивались непривычно, но от них шло такое удивительное
тепло, будто книга по-настоящему со мною говорила… Я услышала мягкий,
ласковый, очень уставший женский голос, который пытался поведать мне
свою историю… Если я правильно понимала, это был чей-то коротенький днев-
ник.
— Меня зовут Эсклармонд де Пэрэйль… Я — дитя Света, «дочь» Магда-
лины… Я — Катар. Я верю в Добро и в Знание. Как и моя мать, мой муж, и мои
друзья, — печально звучал рассказ незнакомки. — Сегодня я проживаю мой по-
следний день на этой земле… Не верится!.. Слуги Сатаны дали нам две недели.
Завтра, с рассветом, наше время заканчивается…
У меня от волнения перехватило горло… Это было именно то, что я ис-
кала — настоящая повесть очевидца!!! Того, кто пережил весь ужас и боль
уничтожения… Кто на себе прочувствовал гибель родных и друзей. Кто был
истинным Катаром!..
Опять же, как и во всём остальном — католическая церковь бессо-
вестно лгала. И это, как я теперь поняла, делал не только Караффа... Обливая
грязью чужую, ненавистную для них веру, церковники (скорее всего, по приказу

тогдашнего Папы) в тайне от всех собирали любую найденную об этой вере

К оглавлению 436