Page 237 - Зеркало моей души, Том 1

Николай Левашов «Зеркало моей души». Том 1.

пока они сами, посредством своих приборов, не получили подтверждение того,
что озонная дыра над Антарктидой полностью исчезла в самом начале 1990 года,
что означает восстановление 30% уничтоженного технократической
цивилизацией озонового слоя Мидгард-Земли, и «учёные» знали, что они к этому
не имеют никакого отношения, хотя бы потому, что существующими
техническими средствами такое сделать просто невозможно. И Природа сама
тоже не в состоянии такое сотворить! Единственное «объяснение» по поводу
случившегося было помещено в журнале «Юный техник» № 4 1990 года, если
мне не изменяет память. В этом номере написали мнение экспертов, почему
исчезла озоновая дыра в начале 1990 года. Оказывается, по мнению «экспертов»,
исчезновение озонной дыры произошло из-за того, что в результате солнечной
активности кислород в атмосфере ионизировался и образовался... озон, которого
так не хватало. Потрясающее по своей глупости объяснение. Но, как ни странно,
такое объяснение «скушали» и учёные, и все остальные, которые оными себя не
считали, но которые, тем не менее, практически все закончили среднюю школу.
Иногда просто удивляешься, что же люди делают в школе и в институтах, и
университетах!? Ведь природа ионизации и озонирования предельно просто и
ясно объяснена даже в школьном учебнике, и они ничего общего между собой
не имеют, а даже представляют собой противоположные химические процессы.
Конечно, я мог бы и сам дать комментарий по этому поводу в своём
телевизионном интервью, но я подумал о том, что было бы правильно, если бы
комментировал событие солидный учёный муж, признанный в научных кругах.

У меня был такой учёный муж, в полном смысле этого слова. Это был
доктор технических наук, депутат Верховного Совета СССР, один из главных
разработчиков «Энергии», Катаргин Борис Иванович, который был и сам
свидетелем описываемых событий. Я премного благодарен этому человеку за то,
что он нашёл в себе смелость сказать то, что он знает. Мы с ним познакомились
довольно-таки случайно, у него были проблемы с сердцем, и ко мне обратились
люди, которые его знали и попросили меня ему помочь. Он стал приезжать ко
мне, и я довольно-таки быстро привёл его сердце в порядок. Он оказался очень
интересным человеком, которого интересовало многое и во время, и после моей
работы с ним, мы беседовали на многие темы, многие из которых лежали далеко
за пределами привычных для обывателя. Он никогда не пытался даже упоминать
о том, что вот он доктор наук и т.п., а кто я такой, чтобы рассуждать о тех или
иных проблемах. Он действительно, искренне интересовался моим пониманием
того или иного природного явления, мы обсуждали разные аспекты оных
явлений, и мне было приятно видеть, что всё-таки есть люди, для которых истина
превыше апломбов и амбиций, что есть настоящие учёные. Очень часто при этих
беседах присутствовали и другие, в том числе и Владимир Дмитриевич Сергеев.
Поэтому, когда возник вопрос о телевизионном интервью, у меня не было
сомнений в том, к кому обратиться с предложением об участии в таком
необычном интервью. Борис Иванович не отказался и дал полновесное интервью
и сказал гораздо больше, чем я даже от него ожидал. Он проявил, с моей точки
зрения не только научную смелость, но и просто гражданскую. Во время
интервью он также упомянул и об одном проекте, который мы с ним обсуждали

К оглавлению 237