Page 49 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

— Ну, пожалуйста, я клянусь, что никогда никому этого не скажу, — всё
ещё упрашивала я.
Он долго на меня смотрел, а потом вздохнул и сказал:
— Я тебе разрешу, если ты скажешь мне, почему тебе это нужно.
Я растерялась. По-моему я тогда и сама не очень-то хорошо понимала, что
заставило меня так настойчиво отвергать обычную, «спасительную» анестезию.
Но я не разрешила себе расслабиться, понимая, что срочно нужно найти какой-
то ответ, если я не хочу, чтобы этот чудесный врач передумал и всё пошло бы
обычным путём.
— Я очень боюсь боли и вот теперь решила это перебороть. Если вы мне
поможете, я буду очень вам благодарна, — краснея, сказала я.
Моя проблема была в том, что я совершенно не умела лгать. И я видела,
что врач сразу же это понял. Тогда, не давая ему возможности что-либо сказать,
я выпалила:
— Несколько дней назад я перестала чувствовать боль и хочу это прове-
рить!..
Врач долго изучающе на меня смотрел.
— Ты кому-то об этом сказала? — спросил он.
— Нет, пока никому, — ответила я. И рассказала ему во всех подробностях
случай на катке.
— Ну, ладно, давай попробуем, — сказал врач. — Но, если будет больно,
ты уже не сможешь мне об этом сказать, поняла? Поэтому, сразу же подними
руку, если только почувствуешь боль, договорились? — Я кивнула.
Если честно, я абсолютно не была уверена, зачем я всё это затеваю. А
также не была полностью уверена и в том, смогу ли по-настоящему с этим спра-
виться, и не придётся ли обо всей этой сумасшедшей истории горько пожалеть.
Я видела, как врач подготавливает обезболивающий укол и ставит шприц на
столик рядом с собой.
— Это на случай непредвиденного провала, — тепло улыбнулся он. — Ну
что, поехали?
На секунду мне показалась дикой вся эта затея, и вдруг очень захотелось
быть такой же, как все — нормальной, послушной девятилетней девочкой, ко-
торая закрывает глаза, просто потому, что ей очень страшно. А ведь мне и
вправду было страшно… но так как не в моей привычке было отступать, я гордо
кивнула и приготовилась наблюдать. Только много лет спустя я поняла, чем по-
настоящему рисковал этот милый врач… И ещё для меня навсегда осталось
«тайной за семью печатями», почему он это сделал. Но тогда всё это казалось
совершенно нормальным, и, честно говоря, у меня не было времени, чтобы
удивляться.
Операция началась, и я как-то сразу успокоилась — как будто откуда-то
знала, что всё будет хорошо. Теперь я уже не смогла бы вспомнить всех подроб-
ностей, но очень хорошо помню то, как потряс меня вид «того», что столько лет
беспощадно мучило меня и маму после каждого малейшего перегрева или про-

К оглавлению 45