Page 47 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

моя плоть прокалывается длинной иглой, а я, в место чего-то очень болезнен-
ного и неприятного, чувствую всего лишь лёгкий «комариный» укус. Врач всё
время за мной наблюдал и несколько раз спросил всё ли у меня в порядке. Я
отвечала, что да. Тогда он поинтересовался, происходит ли подобное со мной
всегда? Я сказала, что нет, только сейчас.
Не знаю, то ли он был весьма «продвинутым» для того времени врачом, то
ли мне удалось его каким-то образом убедить, но так или иначе, он мне поверил
и больше никаких вопросов не задавал. Примерно через час я уже была дома и
с удовольствием поглощала на кухне тёплые бабушкины пирожки, никак не
наедаясь и искренне удивляясь такому дикому чувству голода, как если бы я
была не евшая несколько дней. Теперь я естественно уже понимаю, что это про-
сто была слишком большая потеря энергетики после моего «самолечения», ко-
торую срочно требовалось восстановить, но тогда я, конечно же, ещё не могла
этого знать.
Второй случай такого же странного самообезболивания произошёл во
время операции, на которую уговорила нас пойти наш семейный врач, Дана.
Насколько я могла себя помнить, мы с мамой очень часто болели ангиной. Это
происходило не только от простуды зимой, но также и летом, когда на улице
было очень сухо и тепло. Стоило нам только чуточку перегреться, как наша ан-
гина была тут, как тут и заставляла нас безвылазно валяться в постели неделю
или две, чего моя мама и я одинаково не любили. И вот, посоветовавшись, мы
наконец-то решили внять голосу «профессиональной медицины» и удалить то,
что так часто мешало нам нормально жить (хотя, как позже оказалось, удалять
это необходимости не было, и это, опять же, было очередной ошибкой наших
«всезнающих» врачей).
Операцию назначили на один из будних дней, когда мама, как и все осталь-
ные, естественно, работала. Мы с ней договорились, что сначала, утром, пойду
на операцию я, а уже после работы сделает это она. Но мама железно пообе-
щала, что обязательно постарается прийти хотя бы на пол часа перед тем, как
доктор начнёт меня «потрошить». Страха я, как ни странно, не чувствовала, но
было какое-то ноющее ощущение неопределённости. Это была первая в моей
жизни операция, и я ни малейшего представления не имела о том, как это будет
происходить.
С самого утра я, как львёнок в клетке, ходила вперёд-назад по коридору,
ожидая, когда же уже всё это наконец-то начнётся. Тогда, как и сейчас, мне
больше всего не нравилось чего-либо или кого-либо ждать. И я всегда предпо-
читала самую неприятную реальность любой «пушистой» неопределённости.
Когда я знала, что и как происходит, я была готова с этим бороться или, если
было нужно, что-то решать. По моему понятию, не было неразрешаемых ситу-
аций — были только нерешительные или безразличные люди. Поэтому и тогда
в больнице мне очень хотелось как можно быстрее избавиться от нависшей над
моей головой «неприятности», и знать, что она уже позади…
Больниц я не любила никогда. Вид такого множества находящихся в одном

помещении страдающих людей внушал мне настоящий ужас. Я хотела, но не

К оглавлению 43