Page 324 - Славянское царство

брату в тяготах и опасностях войны, насколько я могу помнить, поскольку сам
непрестанно разорял вражеские владения, умножая победы и триумфы. Ни порфира,
ни императорская корона не достались ему в награду за его труды — все это он
получил благодаря превратности судьбы. Посему я не понимаю, по какой причине
следует опасаться того, кто до сих пор не нанес болгарам никакого урона ни
действием, ни советом. Постараюсь, насколько в моих силах, путем сравнения описать
вам этого мужа и его качества: взгляните на шнурки, свисающие с моего копья — они
разного цвета, хотя и сделаны из одного полотна и одним ткачом. Однако из‑за
различия в цвете думают, что они сделаны из разного полотна и разными мастерами,
хотя на самом деле все наоборот. Так и братья Исаак и Алексей, один из которых был
свергнут с трона, а другой носит ныне императорскую порфиру, имели одного отца,
вышли из одного чрева, родились на одной земле и получили одно воспитание, хотя
Алексей и старше годами. Посему, на мой взгляд, и во владении военным искусством
между ними нет никакой разницы, и вскоре все мы в этом убедимся. На основании
сказанного я полагаю, что сейчас мы должны следовать тому же порядку ведения
войны, которого придерживались и прежде, поскольку должны сражаться с теми же,
кого мы не раз побеждали в бою, и кто, претерпев от нас большой урон и
неисчислимые поражения, стали теперь трусливыми и малодушными. При этом
воодушевляет и то, что они уже возбудили против себя гнев Божий, свергнув с трона
Исаака, который занимал его по закону и благодаря которому они освободились от
жестокой тирании Андроника. Посему те, кто проявил такую неблагодарность к
спасшему им жизнь, при первой же атаке, без сомнения, падут от руки своих врагов,
как люди коварные и неблагодарные». Асень, видя, какое воодушевление вызвала его
речь у воинов, с большой яростью напал на области близ Стримона и Амфиполя.
Севастокра- тор, юноша, возгордившийся после одержанной прежде победы, узнав о
набеге на Серры, не позаботился выяснить численность и силы неприятеля и,
приказав трубачам трубить сбор, первым вскочил на коня, потрясая копьем в сторону
врага, как если бы отправлялся на охоту на оленя или другого зверя. Пройдя вперед
примерно три с половиной мили, он настолько утомил и конницу, и пехоту, что ко
времени битвы они оказались полностью измотанными. Вскоре они приблизились к
неприятельскому лагерю. Между тем Асень устроил засаду для севастократора,
спрятав там большую и лучшую часть своего войска. Севастократор, не заметив
уловок и военных хитростей Болгарина, с тщетной надеждой на победу безрассудно
ринулся вперед. Болгары, выйдя из засады, окружили римлян и перебили немалое их
число, а сам севастократор попал в плен. После этого болгары исполнились еще
большей дерзости и стали беспрепятственно совершать повсюду набеги, так как
никто им в этом не препятствовал, поскольку те, кто не погиб в сражении, ускоряя
шаг, бежали в Серры. Скиф, пленивший севастократора, всеми способами старался
спрятать его, чтобы об этом не узнал Асень. Он надеялся, уведя его в Скифию,
получить за него большой денежный выкуп. Однако, когда стало известно о пленении
главнокомандующего, его стали усердно разыскивать и, обнаружив, привели к Асеню.
В этом сражении в числе прочих попал в плен один римский священник, прекрасно
знавший болгарский язык. Когда его повели на Гем, он стал горячо молить Асеня
освободить его. Однако тот ни в какую не соглашался сделать это, говоря, что его
намерением является скорее уморить всех римлян, чем спасти жизнь хоть одному из

К оглавлению