Page 329 - Откровение. Детство

Светлана де Роган-Оболенская-Левашова «Откровение». Детство

того, чтобы мы могли сказать последнее «прощай»...
Я подошла вплотную и, зарывшись лицом в широкую грудь отца, дала волю
наконец-то хлынувшим наружу горьким слезам... Даже сейчас, весь в крови,
скованный по рукам и ногам ржавым железом, отец излучал чудесное тепло и
покой, и рядом с ним я чувствовала себя всё так же уютно и защищённо!.. Он
был моим счастливым утерянным миром, который на рассвете должен был
уйти от меня навсегда... Мысли проносились одна другой печальнее, принося
яркие, дорогие образы нашей «прошедшей» жизни, которая с каждой минутой
ускользала всё дальше и дальше, и я не могла её ни спасти, ни остановить...
— Крепись, родная моя. Ты должна быть сильной. Ты должна защитить
от него Анну. И должна защитить себя. Я ухожу за вас. Возможно, это даст
тебе какое-то время... чтобы уничтожить Караффу, — тихо шептал отец.
Я судорожно цеплялась за него руками, никак не желая отпускать. И
снова, как когда-то очень давно, чувствовала себя маленькой девочкой, искав-
шей утешения на его широкой груди...
— Простите меня, мадонна, но я должен Вас отвести в Ваши покои,
иначе меня могут казнить за непослушание. Вы уж простите меня... — хрип-
лым голосом произнёс старый священник.
Я ещё раз крепко обняла отца, последний раз впитывая его чудесное
тепло... И не оборачиваясь, ничего не видя вокруг от застилавших глаза слёз,
выскочила из пыточной комнаты. Стены подвала «шатались», и мне приходи-
лось останавливаться, хватаясь за каменные выступы, чтобы не упасть.
Ослепшая от невыносимой боли, я потерянно брела, не понимая, где нахожусь,
и не соображая, куда иду...
Стелла тихо плакала большими горючими слезами, совершенно их не стес-
няясь. Я посмотрела на Анну — она ласково обнимала Изидору, уйдя очень да-
леко от нас, видимо снова проживая с ней эти последние, страшные, земные
дни... Мне стало вдруг очень одиноко и холодно, будто всё вокруг затянуло
хмурая, чёрная, тяжёлая туча... Душа болезненно ныла и была совершенно опу-
стошённой, как иссохший источник, который когда-то был заполнен чистой жи-
вой водой... Я обернулась на Старца — он светился!.. От него щедро струилась,
обволакивая Изидору, сверкающая, тёплая, золотая волна... А в его печальных
серых глазах стояли слёзы. Изидора же, уйдя очень далеко и не обращая ни на
кого из нас внимания, тихо продолжала свою потрясающе-грустную историю...
Очутившись в «своей» комнате, я как подкошенная упала на кровать. Слёз
больше не было. Была только лишь жуткая, голая пустота и слепящее душу
отчаяние... Я не могла, не хотела верить происходящему!.. И хотя ждала
этого изо дня в день, теперь же никак не могла ни осознать, ни принять эту
страшную, бесчеловечную реальность. Я не желала, чтобы наступало утро...
Оно должно было принести только ужас, и у меня уже не оставалось былой
«твёрдой уверенности» в том, что смогу всё это перенести не сломавшись, не
предав отца и саму себя... Чувство вины за его оборванную жизнь навалилось
горой... Боль, наконец, оглушила, разрывая в клочья моё истерзанное сердце...

К своему огромнейшему удивлению (и дикому огорчению!!!) я вскочила от

К оглавлению 325