Page 295 - UM

С т р а н и ц а | 294

преобразована, расы, способной покорить время и пространство и произвести любую
интеллектуальную операцию по ту сторону бесконечности. Между первой и второй
идеей такое же различие, как между закаленной сталью и сталью, превращенной в
тонкую магнитную ленту.

Эта последняя идея, создательница современного мифа, которым пользовалась
научная фантастика, любопытным образом вписана в различные скрижали
современных мистических учений. Со стороны люциферовской мы видели Гитлера,
верящего в существование Великих Высших, и мы слышали, как он восклицал: «Я вам
раскрою тайну: мутация человеческой расы началась, уже появились
сверхчеловеческие существа».

Со стороны обновленного индуизма, Учитель из Ашрама в Пондишери, один из
величайших мыслителей новой Индии, Шри Ауробиндо Гхош, основал свою
философию и свои комментарии к священным писаниям на уверенности в восходящей
эволюции человечества, осуществляющейся посредством мутации. Он пишет, в
частности: «Появление на этой Земле новой человеческой расы, каким бы чудесным ни
могло бы показаться это явление, может стать делом современной практики». Наконец,
со стороны католицизма, открытого для научного размышления, Тейяр де Шарден
заявил, что он верит «в прилив, способный увлечь нас к какой-нибудь форме
ультрачеловеческого».

Пилигрим на пути Странного, более чувствительный, чем любой другой человек, к
дуновению беспокоящих идей, свидетель скорее, чем творец, но ясновидящий
свидетель крайних перипетий современного разума, писатель Андре Бретон, отец
сюрреализма, не усомнился написать в 1942 году: "Человек, может быть, вовсе не
центр, не яблочко мишени мира. Можно позволить себе верить, что над ним, на высшей
ступени эволюции животных, занимают место существа, чье поведение так же чуждо
ему, как его поведение может быть чуждо какойнибудь химере или киту. Ничто не
мешает считать, что есть существа, отлично ускользающие от системы чувственного
восприятия человека из-за камуфляжа, природу которого можно вообразить, и
который только они одни могут осуществить, о чем говорит теория формы и изучение
мимикрии животных. Нет сомнения, что эта идея создает широчайшее поле для
спекуляций, хотя она отводит человеку скромные условия интерпретации своего
собственного мира, в котором ребенок жалуется на то, что не смог постигнуть
сущности муравьев, раскидав ногой муравейник. Наблюдая пертурбации типа
циклонов, в которых человек не в силах быть чем-нибудь, кроме жертвы или
свидетеля, или типа войны, для объяснения которых выдвигаются явно
недостаточные гипотезы, в большой работе с самыми смелыми выводами было бы
возможно приблизиться к вероятному описанию строения и свойств таких
гипотетических существ, смутно ощущаемых нами в страхе и чувстве случайности.

Должен заметить, что я не очень далек от идеи Новалиса: «Мы живем в
действительности внутри животного, чьими паразитами мы являемся. Конституция
этого животного определяет нашу и наоборот», и я могу только согласиться с мыслью
Вильяма Джемса: «Кто знает, может быть, в природе мы занимаем такое же