Page 43 - Письма о славянских древностях

Позвольте мне поделиться с Вами ещё одной мыслью по сему предмету.
Как известно, Овидий жил во времена Августа вплоть до своей смерти в
изгнании среди скифо-славянских народов. После того, как он изучил языки
тогдашних варваров, он начал на них писать и сочинять стихи, как он сам в
том признался в своих элегиях. Я не останавливаюсь на возможности того,
что под именем славянского барда Вояна или Бояна, живущего в памяти на­
родной, мог скрываться Овидий; хочу лишь отметить, что последний, будучи
блестящим и состоятельным римским сенатором, знавшим многие языки,
возможно, захотел во время своего изгнания по собственной воле ознако­
миться с неизведанными полуночными странами и отправился туда. Днев­
ник с записями о его путешествиях, написанный на латыни, а, возможно, и на
славянских языках, мог храниться после его смерти у языческих жрецов как
память, а позже, когда языческие храмы были превращены в христианские
церкви, попасть в руки настоятеля Домского собора Ярослава в Плоцке.
А возможно, здесь произошла путаница, и вместо Полоцка на Двине
упоминается Плоцк в Мазовии?
Не исключено также, что Овидий, проживая среди скифских славян, яв­
лявшихся многоженцами, при размеренности тамошнего своего образа жиз­
ни, оставил после себя сына от прислуживавшей ему славянки, который пос­
ле прохождения первого своего обучения у отца, позже отправился в путеше­
ствие и является тем самым загадочным Дивонисом. Ведь если он по суще­
ствующему доселе обычаю славян именовался Ovid's Sohn (сын Овида) и
если имя сие в летописях по обычаю древних славян писалось наоборот, то
Кристиан, прочитавший имя сие по обыкновению слева направо, нашел имя
Дивонис (сын-овид) и записал его таким образом в свою летопись. Я не склонен
придавать значения подобной грамматической связи, но думаю, что, скорее,
этот Дивонис был никем иным, как известным странником Феодотом, пред­
принявшим путешествие в Литву, фрагмент дневника которого сохранил для
нас епископ Кристиан.
Таким образом, он является Тацитом Литвы и достоин всяческого почё-

Поскольку я ныне не собираюсь представить Вам никаких записей об
антикварных предметах, я бы хотел в заключение упомянуть ещё одно инте­
ресное обстоятельство, подтверждающее неоднократно высказанное мне­
ние о том, что памятные события повторяются с цикличностью в тысячу

Почти тысячелетие прошло с тех пор, как Палемон, выходец из Италии,
взошел на литовский престол. В Augsburger allgemeine Zeitung от 31 марта
1839 года мы находим статью из Неаполя, датированную 14 марта, в которой
сообщается о наследстве, составляющем 24 неаполитанских дукатов, некое­