Page 111 - UM

С т р а н и ц а | 110

ждать, что станет свидетелем явлений или услышит зов небесных голосов, – такие
события только внушили бы напрасную и бесплодную самонадеянность. Слишком
многие послушники приносили после своего пребывания в пустыне бесчисленные
истории о предзнаменованиях, предостережениях и небесных видениях, после чего,
опасаясь этих мнимых чудес, аббат повел более энергичную политику. «Только
Ватикан может высказаться об этом, – ворчал он, – и нужно остерегаться принимать за
Божественное Откровение то, что на самом деле есть последствия солнечного удара».

И хотя перед братом Фрэнсисом было именно такое откровение, он не мог подавить в
себе желание вскрыть ящик, колотя по нему изо всех сил.

Неожиданно крышка поддалась, содержимое рассыпалось по земле – и молодой монах
почувствовал, как ледяная дрожь пробежала по его спине. Сама древность раскрылась
перед ним! Страстный любитель археологии, он едва верил своим глазам и тотчас же
подумал, что брат Иеракс захворает от зависти, – но тут же упрекнул себя за эту
неблагочестивую мысль и возблагодарил Небо, пославшее ему такое сокровище.

Дрожа от волнения, он осторожно дотронулся до предметов, находившихся в ящике,
стараясь их рассортировать. Ранее приобретенные знания позволили ему опознать в
этой груде отвертку – род инструмента, употреблявшегося когда-то, чтобы ввинчивать
в дерево металлические стержни с нарезкой. Что-то вроде маленьких ножниц с
острыми лезвиями. Он обнаружил также странное орудие, состоявшее из
полусгнившей деревянной ручки и большой медной трубки с приставшими к ней
частицами расплавленного свинца, но ему не удалось определить, что это за прибор.
Ящик содержал еще моток черной клейкой ленты, слишком испорченной веками,
чтобы можно было определить, что это такое, многочисленные куски стекла и металла
и множество маленьких трубчатых предметов с проволочными усиками – тех самых,
которые язычники в горах считали амулетами, а некоторые археологи думали, что это
остатки легендарной «махина аналика» эпохи, предшествовавшей Огненному Потопу.

Брат Фрэнсис внимательно осмотрел все эти предметы, прежде чем сложить их в
сторонке на большом плоском камне; что же касается документов, то он оставил их под
конец. Однако как всегда именно они-то и составили самую важную часть находки,
если учесть, что число бумаг, спасенных от ужасных аутодафе, зажженных в Эпоху
Упрощения невежественными и мстительными толпами, не побоявшимися
уничтожить таким образом все, вплоть до самых священных текстов, было очень
невелико.

В ящике было две такие неоценимые бумаги и три маленьких листка с рукописными
заметками. Все эти древние документы были очень хрупки, долгие годы высушили их,
сделав ломкими, и молодой монах обращался с ними в высшей степени осторожно,
защищая их от ветра краем одеяния. Их едва можно было прочесть, тем более, что они
были написаны на допотопном английском, этом древнем языке, который, как и
латынь, теперь уже больше не употреблялся никем, кроме монахов в обрядах литургии.
Брат Фрэнсис стал медленно расшифровывать их, узнавая слова, но не вникая в их
точное значение. На одном из листочков можно прочесть: «Один фунт сосисок, одна