Page 113 - UM

С т р а н и ц а | 112

сушеных пшеничных зерен, приносимых ему священником каждое воскресенье. И ему
случалось голодным взглядом следить за ящерицами, бегающими по камням, и сны его
были полны груд съестного…

Но в эту ночь голод отступил на второй план. Он хотел прежде всего помчаться в
аббатство, чтобы сообщить братьям об удивительной встрече и чудесной находке. Но,
само собою разумеется, об этом даже не могло быть и речи. Голос или не Голос – но
нужно было оставаться здесь до окончания великого поста и продолжать вести себя
так, как будто бы с ним не случилось ничего необыкновенного.

«На этом месте выстроят собор», – думал он, грезя возле костра. И воображение уже
рисовало ему величественное здание, которое возникает на развалинах древней
деревушки, здание с высокими колокольнями, видными за много километров.

В конце концов он задремал, и когда вдруг проснулся, лишь несколько головешек еще
тлели в гаснущем костре. Ему показалось вдруг, что в этой пустыне он не один…
Напрягая зрение, он пытался проникнуть взглядом сквозь окружающий его мрак и
заметил за угасающими огнями своего жалкого очага зрачки волка, светящиеся в
темноте. Издав крик ужаса, молодой монах поспешил забаррикадироваться камнями в
своем гробу.

Дрожа, он лег на землю в своем убежище и спросил себя: не был ли изданный им крик
нарушением обета молчания? И он погладил металлический ящик, прижимая его к
сердцу и молясь, чтобы великий пост скорее кончился. Вокруг него когтистые лапы
царапали камни ограждения…

***

Волки бродили так каждую ночь вокруг жалкого пристанища, наполняя мрак
замогильным воем, и каждый день монах боролся с настоящими кошмарами,
вызванными голодом, жарой и безжалостными укусами солнца. Днем брат Фрэнсис
собирал топливо для своего костра и молился, с нетерпением ожидая страстной
субботы, означавшей конец великого поста – и, стало быть, его поста тоже.

Но когда наконец настал этот благословенный день, молодой монах был слишком слаб
из-за лишений, чтобы найти в себе силы радоваться. Подавленный невероятной
усталостью, он уложил свою котомку, накинул на голову капюшон, чтобы укрыться от
солнца, и взял драгоценный ящик под мышку. Затем, став легче на пятнадцать кило по
сравнению со средой на масляной неделе, он, шатаясь, попытался покрыть десять
километров, отделявших его от аббатства… Обессиленный, он упал, дойдя до ворот.
Братья, подобравшие его и оказавшие первую помощь его измученному телу,
рассказывали, что и в долгом бреду он не переставал говорить об ангеле в джутовом