Page 114 - UM

С т р а н и ц а | 113

переднике и упоминать блаженного Лейбовича, горячо благодаря его за ниспослание
таких священных реликвий, как Тотализатор Ипподрома.

Слух об этих чудесах распространился по общине и очень скоро достиг ушей
отцааббата, ответственного за дисциплину; тот тотчас же стиснул зубы. «Привести его
ко мне!» – приказал он тоном, способным придать крылья даже самым флегматичным
из братьев.

В ожидании молодого монаха аббат принялся ходить взад и вперед, в то время как гнев
его все возрастал. Не потому, конечно, что он был против чудес, от этого он был далек.
Хотя они с трудом совмещались с потребностями внутреннего управления, добрый
отец верил в чудеса с железной твердостью, так как они составляли самую основу его
веры. Но он считал, что эти чудеса должны быть, по крайней мере, надлежащим
образом проконтролированы, проверены, и подлинность их должна быть
засвидетельствована в предписанных формах, в соответствии с установленными
правилами. Со времени недавнего причисления к лику блаженных преподобного
Лейбовича эти сумасшедшие молодые монахи обнаруживали чудеса буквально
повсюду.

Как ни понятна эта склонность к чудесному, и все же она была недопустима. Правда,
каждый монашеский орден, достойный этого имени, живо озабочен тем, чтобы
содействовать канонизации своего основателя, с величайшим усердием собирая все,
что могло тому способствовать, – но нужно же знать меру! Однако уже на протяжении
некоторого времени аббат констатировал, что стадо монашков стремится вырваться
изпод его власти, и страстное усердие молодых братьев, стремящихся обнаруживать и
записывать чудеса, сделало орден Альбертийцев Лейбовича таким посмешищем, что
над ним потешались всюду, вплоть до Нового Ватикана…

И отец-аббат твердо решил быть беспощадным: впредь каждый распространитель
чудесных новостей будет подвергнут наказанию. В случае мнимого чуда виновник
поплатится за недисциплинированность и легковерие; если же чудо окажется
подлинным, подтвержденным последующей проверкой, то епитимья уж и вовсе будет
обязательной для того, кому дарована милость.

Когда молодой послушник скромно постучался в дверь, добрый отец в результате этих
размышлений был явно в свирепом расположении духа, лицемерно скрываемом под
видимостью доброты.

– Войдите, сын мой, – сказал он нежным голосом. – Вы меня звали, преподобный
отец? – осведомился послушник и восхищенно улыбнулся, заметив металлический
ящик на столе аббата.

– Да, – ответил аббат и, казалось, на мгновение заколебался. – Я понимаю, что вам,
конечно, больше понравилось бы, если бы впредь я являлся по вашему вызову – ведь
вы стали такой знаменитой персоной…

– О нет, отец мой! – воскликнул брат Фрэнсис, покраснев и тяжело дыша.