Page 85 - UM

С т р а н и ц а | 84

никто из нас – не личность, ибо физически мы смежны с тем, что нас окружает, а
психически нам не удается ничего другого, кроме выражения наших отношений со
всем окружающим.

Моя позиция такова: все, что кажется обладающим индивидуальностью, – это только
острова, проекции подводного континента, не имеющие реальных контуров".

«Я назову красотой все, что кажется полным. Неполнота или увечность совершенно
безобразны. Венера Милосская – ребенок найдет ее безобразной. Если чистая мысль
позволит себе представить ее полной, то она станет прекрасной. Рука, понимаемая как
рука, может казаться красивой. Оторванная на поле битвы, она не такова. Но все, что
нас окружает, – это часть чего-то, что само является частью другого мира, и нет ничего
прекрасного, только видимости промежуточны между красотой и безобразием. Только
Вселенная полна, только Вселенная прекрасна».

Глубокая мысль нашего учителя Форта – в единстве всех вещей и всех явлений. Однако
цивилизованная мысль конца XIX века всюду видит сравнения, и наш способ
рассуждения, двусторонний, предусматривает только действительность. И вот
безумецмудрец из Бронкса восстает против исключающей науки своего времени и
против самого способа нашего мышления. Ему кажется необходимой другая форма
мышления – мышления в некотором роде мистического, разбуженного присутствием
Всеобщности. Исходя из этого, он предсказывает другие методы познания. Чтобы
подготовить нас к ним, он действует посредством взрывов, сокрушая наши привычки
мыслить. «Я пошлю вас стучаться в двери, открывающиеся в Иное».

Тем не менее, Форт – не идеалист. Он выступает против нашей малой реальности: мы
не признаем реального, когда оно фантастично. Форт не проповедует новой религии.
Наоборот, он стремится воздвигнуть барьер вокруг своей доктрины, чтобы помешать
слабым умам проникнуть в нее. Он убежден в том, что «все – во всем», что Вселенная
содержится в песчинке. Но эта метафизическая убежденность может сверкать только
на самом высшем уровне размышления. Она не может опуститься до уровня
первоначального оккультизма, не становясь смешной. Она не может допустить
лихорадки мышления аналогиями, столь дорогой странным эзотеристам, которые
непрерывно объясняют вам одно посредством другого, Библию – посредством чисел,
последнюю войну – посредством Великой пирамиды, революцию – игрой в трик-трак,
мое будущее – звездами; они повсюду видят знаки всего. «Вероятно, есть связь между
розой и гиппопотамом, но несмотря на это, молодому человеку никогда не придет в
голову мысль преподнести своей невесте букет гиппопотамов». Марк Твен, осуждая
этот же порок мышления, шутливо заявил, что можно объяснить «Весенняя песнь»
скрижалями закона, потому что Моисей и Мендельсон – одно и то же: достаточно
заменить Моисея Мендельсоном. И Чарлз Форт возвращается к этому же условию с
помощью такой карикатуры: «Можно уподобить слона с подсолнечником – у обоих
длинные стебли. Нельзя отличить верблюда от земляного ореха, если учитывать
только горбы». Таков старик, основательный и просветленный знаниями. Мы увидели
теперь, как его мысль принимает космический размах.