Page 288 - UM

С т р а н и ц а | 287

средствами, чем те, которые дают нам известные инструменты. Быть может, таким
способом майя, не знавшие телескопа, открыли Уран и Нептун. Но мы не позволим
увлечь себя в область воображаемого. Удовлетворимся тем, что отметим это глубокое
стремление ума, которым пренебрегает классическая психология, и отметим также
связь между древними преданиями и одним из крупных течений современной
математики.

И вот отрывок из новеллы Борхеса «Алеф»

"На улице Гарая прислуга попросила меня немного подождать. Хозяин был, как обычно,
в подвале, проявлял фотографии. Возле вазы без цветов на бесполезном теперь рояле
улыбался (скорее вневременной, чем анахронический) большой портрет Беатрис,
неуклюже раскрашенный. Никто не мог нас видеть, и в порыве нежности и отчаяния я
приблизился к портрету и сказал ему: «Беатрис, Беатрис Елена, Беатрис Елена Витербо,
милая Беатрис, утраченная навсегда, это я, Борхес».

Вскоре вошел Карлос. Он говорил довольно сухо, и я понял, что он не был думать ни о
чем, кроме того, что теряет Алеф.

– Стаканчик этого псевдоконьяка, – распорядился он, – и ты отправишься в подвал. Ты
знаешь, что нужно лежать на спине. Необходимы темнота, неподвижность, время на
аккомодацию зрения. Ты ложишься на каменный пол, устремляешь взгляд на
девятнадцатую ступеньку лестницы. Я ухожу, закрываю люк, и ты остаешься один.
Если какая-нибудь мышь тебя испугает, не беда! Через несколько минут ты увидишь
Алеф. Микрокосм алхимиков и каббалистов, наш сконцентрированный друг, вошедший
в пословицу, vultum in pravo (многое в малом (лат.)! Дойдя до столовой он добавил:

– Совершенно очевидно, что если ты его не увидишь, твоя неспособность не
обесценивает моего свидетельства… Спускайся, очень скоро ты сможешь начать диалог
со всеми образами Беатрис.

Я быстро спустился, утомленный его пустыми словами. Подвал, который едва ли был
шире лестницы, походил на колодец. Напрасно я искал взглядом сундук, о котором
говорил мне Карлос Архентино. Несколько ящиков с бутылками и мешков из грубого
холста были нагромождены в углу. Карлос взял один мешок, сложил его и уложил в
точно рассчитанном месте.

– Подушка скромная, – объяснил он, – но если я сделаю ее хоть на сантиметр выше, ты
не увидишь ничего и будешь пристыжен и сконфужен. Растянись на земле и отсчитай
девятнадцать ступенек.

Я подчинился его смешным требованиям; в конце концов он ушел. Со всеми
предосторожностями он закрыл люк. Темнота, несмотря на трещину, которую я
различил позднее, сперва показалась мне полной. Вдруг я понял опасность: я дал
похоронить себя сумасшедшему, после того, как выпил яд. В бравадах Карлоса сквозил
тайный страх, что чудо не явится мне: чтобы оправдать свой бред, чтобы не убедиться
в том, что он сумасшедший, Карлос должен меня убить. Я вновь почувствовал смутное