Page 125 - UM

С т р а н и ц а | 124

В то время как вся община радовалась, отец-аббат – теперь уже очень старый и
изрядно выживший из ума – велел позвать брата Фрэнсиса.

Его Святейшество требует вашего присутствия во время празднества в честь
канонизации Айзека Эдварда Лейбовича, – прошамкал он. – Готовьтесь к отъезду. – И
он добавил ворчливым тоном: – Если вы намерены упасть в обморок, то делайте это в
другом месте! Путешествие молодого монаха до Нового Ватикана требовало не менее
трех месяцев, может, даже больше – все зависело от расстояния, которое он успеет
покрыть до того, как воры с большой дороги неизбежно отнимут у него осла.

Он отправился один, без оружия, с одной только деревянной чашкой для сбора
подаяния. Он прижимал к сердцу разукрашенную копию плана Лейбовича и всю дорогу
молил Бога, чтобы ее не отобрали воры. Правда, воры были людьми невежественными
и не знали бы, что с ней делать… Все же, из предосторожности, монах нацепил кусок
черной материи на правый глаз: крестьяне были суеверны, и угрозы «дурного глаза»
было порой достаточно, чтобы обратить их в бегство.

После двух месяцев и нескольких дней пути брат Фрэнсис встретил «своего» вора на
горной тропинке в густом лесу, вдали от всякого жилья. Это был человек маленького
роста, но, видимо, крепкий, как бык. Расставив ноги, скрестив на груди могучие руки,
он стоял поперек тропинки, ожидая монаха, который тихо приближался к нему на
своем осле… Вор, казалось, не имел никакого оружия, кроме ножа, который он вытащил
из-за пояса. Встреча вызвала у монаха глубокое разочарование: в течение всего своего
долгого пути он в глубине души не переставал надеяться на встречу с давешним
пилигримом. – Стой! – приказал вор.

Осел остановился сам. Брат Фрэнсис откинул капюшон, чтобы стала видна черная
повязка, и медленно поднес к ней руку, как бы готовясь показать некое ужасное
зрелище, скрытое под тканью. Но вор, закинув голову назад, разразился мрачным,
просто-таки сатанинским смехом. Монах поспешил пробормотать заклинание, что не
произвело на вора никакого впечатления.

– Это на меня уже давным-давно не действует, – сказал он. – Ну-ка, слезай, да поживее!
Брат Фрэнсис пожал плечами, улыбнулся и без всякого протеста сошел с осла.

– Желаю вам здравия, сударь, – сказал он. – Вы можете взять осла, – мне будет полезно
пройтись пешком. И он уже двинулся в путь, когда вор преградил ему дорогу. –
Погоди! – крикнул он. – Разденься-ка догола, да покажи, что у тебя с собой!
Извиняющимся жестом монах показал ему чашку для подаяния, но вор снова
расхохотался.

– Штучки с бедностью мне уже надоели! – заверил он свою жертву саркастическим
тоном. – Но у последнего нищего, которого я остановил, в сапоге оказалась сотня
золотых. Так что раздевайся, да поскорее! Когда монах разделся, вор обшарил его
одежду, ничего не нашел и возвратил ее.