Page 126 - UM

С т р а н и ц а | 125

– Теперь, – продолжал он, – посмотрим, что в этом пакете. – Это только документ,
сударь, – запротестовал монах, – документ, не имеющий никакой ценности ни для кого,
кроме его владельца. – Разверни пакет, тебе говорят! Брат Фрэнсис повиновался, не
говоря ни слова, и украшения пергамента засверкали на солнце. Вор восхищенно
присвистнул.

– Красота! До чего же моя жена будет довольна, если повесит это на стене в нашей
комнате! При этих словах бедный монах почувствовал, что сердце у него упало, и
забормотал молитву: «Если Ты послал его, чтобы испытать меня, Господи, молю Тебя
от всей души, дай мне, по крайней мере, смелость, чтобы умереть как мужчина, потому
что если назначено, чтобы он отнял у меня это, то отнимет он только у трупа Твоего
недостойного слуги!» – Заверни! – приказал разбойник, уже принявший решение.

– Я вас прошу, сударь, – застонал брат Фрэнсис, – вы не захотите лишить бедного
человека работы, на которую он положил всю жизнь! Я украшал эту рукопись
пятнадцать лет и…

– Что? – прервал вор. – Ты сделал это сам? И он даже завопил, надрываясь от смеха. –
Пятнадцать лет! – восклицал он между взрывами хохота. – Но зачем, я тебя спрашиваю?
Ради куска бумаги – пятнадцать лет! Ха-ха-ха! Схватив обеими руками разукрашенный
лист, он хотел было его разорвать, но брат Фрэнсис упал на колени среди дороги.

– Иисус, Мария, Иосиф! – воскликнул он. – Заклинаю вас, сударь, во имя Неба!
Разбойник, казалось, был немного польщен; бросив пергамент на землю, он спросил с
усмешкой: – Ты готов драться за этот клочок бумаги? – Если хотите, сударь! Я сделаю
все, что вы захотите. Оба приготовились. Монах быстро перекрестился и призвал на
помощь Небеса; при этом он вспомнил, что борьба когда-то была спортом,
разрешенным Богом, – и ринулся в бой.

Через три минуты он лежал на острых камнях, коловших ему позвоночник,
полузадушенный, под горой твердых мускулов. – Ну вот! – самодовольно сказал вор и
взял пергамент.

Но монах ползал на коленях, молитвенно сложив руки и оглушая его своей отчаянной
мольбой.

– Честное слово, – издевался вор, – ты поцелуешь мои сапоги, если я от тебя этого
потребую, чтобы вернуть свою икону! Вместо ответа брат Фрэнсис ухватил его за ноги
и стал с жаром целовать сапоги победителя.

Это было уж слишком даже для закоренелого негодяя. С проклятием вор бросил
рукопись на землю, вскочил на осла и удалился. Фрэнсис подскочил к драгоценному
документу и подобрал его, потом засеменил вслед за вором, призывая на него все
благословения Неба и благодаря Господа за то, что он создал таких бескорыстных
воров…

Однако, когда вор на осле исчез за деревьями, монах с грустью задумался: зачем он и в
самом деле посвятил пятнадцать лет жизни этому куску пергамента? Слова вора еще